Бешеный волк (сборник)

Но конец тирании, это еще и не стройные и необустроенные мозги:

– …Сейчас, говорил Облинский, – После путча, когда коммунистов распустили, и их больше нет…

– Ты серьезно так думаешь, – с усмешкой перебил его Ананьев, – По-моему, это все равно, что сказать, что больше нет клопов. Повылезают.

– Да, брось, Юрий Михайлович, никогда они не возродятся. Натерпелся от них народ.

– Народ? Помнишь, как Моисей народ в землю обетованную вел?

– Ну и что?

– А то, что народ всю дорогу обратно в рабство просился. Так и мы – чуть нас прижмет, так сразу побежим снова за коммунистов голосовать.

– Не любишь ты людей?

– Нет, – соврал Ананьев, – А ты?

– А я люблю, – соврал Облинский…

Ход мысли разговаривающих был таким извилистым и столько раз елозил туда-сюда, что протоптал почти прямую.

– Без большевиков сразу начнут люди делом заниматься. Мы ведь народ трудолюбивый. И талантов хватит, чтоб страну поднять.

Большевистская бюрократия уйдет, мы ведь люди незабюрокраченные. Нам ведь чиновников власть навязывала. А теперь, зачем власти чиновники будут нужны, когда люди делом займутся.

Да и, вообще, Россия чиновников не уважает.

А не станет государственного насилия, так, глядишь, и преступность на нет пойдет. Мы же люди совестливые, не приступные по натуре. Нас насильничать друг над другом государство заставляло.

И на деньги мы не жадные, не станем глотку друг другу из-за рубля рвать.

Так, что главное, что от коммунистов избавились, а без них, постепенно начнет страна подниматься. И начнется нормальная жизнь – Илья говорил спокойно, безмитингово, скорее размышляя, чем утверждая.

– А что такое – нормальная жизнь, Илья?

– Я точно не знаю, но, кажется, нормальная жизнь, это право говорить то, что думаешь, и возможность выбирать любимый сорт колбасы…

Облинский на недолго замолчал, а потом спросил:

– Ты не согласен со мной, Юрий?

– Во всех твоих рассуждениях о будущем, – проговорил Ананьев, – Мне только одно не понятно.

– Что?

– Ангелы с крылышками, на каком этапе вступают…

– Что-то мало вы сегодня партийную власть ругали. Я и мясо зажарить не успел, – сказал Вакула, приоткрывая печку и подставляя огню свое мордатое лицо, – Если плохо Маркса ругать, то и без жратвы остаться не долго…

– Вакула, – проговорил Юрий Михайлович Ананьев, – Ты прост, как дифференцирование экспоненциальных функций.

– Это почему?

– Потому, что любая производная от экспоненциальной функции равна ей самой…

16

Это ерунда, что только в маленьких населенных пунктах, деревушках и поселенках все все про всех знают.

В кирпичных и панельных домах больших городов происходит все то же самое. Особенно, если эти дома находятся в устоявшихся районах, а не в новостройке. Новостройки до тех пор и остаются новостройками, пока соседи по дому не перессорятся из-за какой-нибудь важной проблемы, вроде пуделя гражданина из четырнадцатой квартиры.

И какой-нибудь пудель обязательно сделает новостройку местом привычного проживания.

Какой-нибудь.

А если где-нибудь на Арбате, Моросейке или улице Дунаевского, где уже, кто знает, какое поколение на погост выносится, люди про кого-то ничего не знают, то можно считать, что человека этого просто нет, или он либо святой, либо резидент районного КГБ.

Впрочем, в этом случае, на свет все равно появится какая-нибудь мерзопакостная выдумка.