Бешеный волк (сборник)

Когда они возвращались в избушку, взгляд волка почему-то не показался Юрию Михайловичу таким уж диким.

– Вакула, когда вернемся в Воркуту, напомни. Нужно крест заказать на пилораме.

– Крест это можно, – ответил Вакула Ананьеву, – Такой же, как заказывали на Кось-ю, Аячь-яге и Подымей-висе?

– Везде – одинаково…

– Знаешь, Илья, сейчас ведь очень многие называют себя сталинистами, – проговорил Ананьев закуривая.

– Юра, меня не удивляет, что после стольких лет сталинизма, того или иного, так много людей стали сталинистами – ничего другого ведь и не видели.

Меня удивляет то, как много людей не стыдятся в этом признаваться…

В полдень Вакула и Ананьев собирались уезжать.

– Илья, ты не боишься умереть в одиночестве? – неожиданно спросил Вакула.

– Нет. В одиночестве умирает каждый, – Облинский не знал, как прав и не прав он окажется одновременно…

– Илья, сейчас времена не спокойные стали. Может тебе «Макарова» подвести? – спросил Ананьев прощаясь.

– А откуда у тебя «Макаров»?

– Откуда теперь все «Макаровы», – вздохнул Юрий, – С овощного рынка…

Уже сидя в вездеходе, Юрий Михайлович сказал Вакуле:

– Он в тундре давно торчит, и много не знает. Про инфляцию, между прочим, тоже.

– Ага, – ответил Вакула.

– Ты у него шкуры почем взял?

– Как всегда, по сто.

– Давай заплатим по двести пятьдесят.

– Вот это умно, – Вакула потянулся за мешком с деньгами.

– А ты, Вакула, вообще умный человек, – проговорил Ананьев, не глядя на сотоварища, – Только не всегда догадываешься об этом.

– Умный, – пробурчал Вакула, расшнуровывая мешок, – Умный тот, кому объяснять легко…

18

Всеобщее и несколько умопротиворечащее предположение о том, что мы, якобы, любим и умеем работать, реализуется в самой очаровательной, бессмысленной и даже мерзковатой форме на государственной службе.

Возможно, потому, что именно там мы можем продемонстрировать то, что работать, мы не только не любим – в этом нет ничего удивительного, работать не любит никто в мире – но еще и не умеем этого делать. Умение работать в конце двадцатого века, это умение пользоваться современными технологиями, а не энтузиазмом.

Энтузиазм – технология эпохи крестовых походов…

При этом, государственная служба отличается от всех остальных видов деятельности тем, что только на ней, лень и неумение работать не приносит вреда самим работникам.

Хотя, объективности ради, нельзя не признать, что качественный труд на государственной должности не приносит работнику никакой материальной выгоды. Выгоду приносит несоздание проблем начальству.

Как в прошлом, так и в настоящем.

Настоящем.

Между реальным прошлым и виртуальным будущим существует едва уловимая грань – настоящее. Это постоянно утекающее в прошлое и никогда не догоняющее будущее настоящее – только оно и есть настоящее.

Настоящее, это и есть жизнь…

Необременный государственной службой Эдуард Михайлович Плавский позвонил не обременявшему себя этой службой Андрею Каверину в семь часов утра:

– Вы спите, Андрей. Простите, сейчас семь часов утра.

– Не сплю, Эдуард Михайлович. Тем более, что это не имеет значения.

– В семь часов утра, Андрей, только это имеет значение…