Бешеный

Наверное, кому-то покажется, что я преувеличиваю или отношусь к больному непрофессионально… Только не в болезни дело. Я медик и могу отличить недуг от врождённой гнусности.

Замашки «короля жизни» были у него и раньше. Не мог нормальный человек стать таким ублюдком из-за травмы. Травма лишь усугубила то, что было скрыто в недрах. Хотя, если честно, я сильно сомневаюсь, что он скрывался. Скорее всего, был таким же…

— Марина, мне не нравится твоё поведение. Я понимаю твою обиду. Могу понять даже антипатию ко мне. Но это жизнь. Я тебя захотел, а, значит, будешь со мной. Я сильнее… В любом раскладе. Не беспокойся, это на пару месяцев, не больше. А до того времени придётся потерпеть моё присутствие рядом. А теперь вставай, ешь. Не заставляй меня заталкивать в тебя еду силой.

Говорил так спокойно, словно объяснял ребёнку, как решить задачку по математике. Больной урод!

Сцепила зубы и открыла глаза.

— Убирайся вон!

В ту же секунду он схватил меня за шею и сдавил так, что перед глазами запрыгали красные точки. Только и смогла, что пискнуть, да вцепиться в его руку.

— Если ещё раз позволишь себе повысить на меня голос, я тебя проучу, Марина. И, поверь мне, тебе это не понравится, — прошептал мне в лицо, а я лишь беззвучно плакала, не в силах сопротивляться ему. — Ты будешь хорошей девочкой. Будешь. Я так хочу.

И я осознала, что буду…

Буду той «хорошей девочкой», потому что он заставит. Он запытает, замучает, обратит меня в пыль, но добьётся своего.

— Повтори, Марина, — прошептал мне на ухо, немного ослабив хватку. — Скажи мне, что будешь послушной.

— Пожалуйста…

— Повтори! — снова сжал горло, а второй рукой дёрнул за волосы. — Ну?!

— Я буду послушной! — закричала, дрожа от страха и зажмурилась, как часто делает это Ксюша.

Только моей дочери семь лет… А я — взрослая тётка. Глупая женщина, что влипла в дерьмо по самые уши и теперь от страха прячет голову в песок.

— Отлично, — выдохнул мне в губы и впился жёстким, болезненным поцелуем.

ГЛАВА 12

Её запах…

Она пахнет весной.

Впервые в жизни мне ТАК нравится женщина.

Даже не осознаю, как клинить начинает. А раньше ведь мог взять себя в руки. С ней никак не получается. Только девчонка меня в чувство приводит. Как гляну на детскую мордашку, так вся дурь из меня выходит.

А парень вообще достоин уважения.

Всё-таки его понять можно и даже нужно.

Я бы за свою покойную мать вообще угробил.

Что ж, помощь детей мне пригодится. Знаю, некрасиво. Нехорошо, вроде как, через мелких до бабы добираться, но что уж поделать, сети заброшены.

Да и не оставлю их в обиде. Раз на то пошло, пацану учёбу нормальную обеспечу, а девчонку в художку хорошую, вон как нарисовала красиво…

Трогаю в кармане сложенный лист бумаги и не выдерживаю, достаю его снова.

«Это тебе, папа», — перед уходом обняла меня, протянула рисунок.

Хотел было объяснить ей, что я не папа, но воздух вышибло из лёгких… На рисунке была изображена семья. Мама, двое детей и папа. Судя по надписям над каждым человечком — стрёмным головастиком со спичками вместо ног был я.

И сейчас стою, пялюсь на детский рисунок, словно идиот.

Твою же мать, Веснушка.

Ты как меня так захомутала?

А никак.

Сам за ней увязался.

Надо бы уже что-то с кредитом её решить. Да и ремонт не мешало бы сделать в их квартире. Того и гляди, скоро на голову потолок свалится.

Только для того, чтобы сделать ремонт нужно детей куда-нибудь перевезти.

Блять, ну и ввязался же я!

Даже на лечение времени нет.

А с другой стороны, мне жить снова захотелось. И похрену, что с протёкшей крышей. Зато вон мелкая похлеще седативных на меня действует.

Мать бы её ещё не брыкалась, вообще замечательно было бы.

— Руслан Давидович, — ко мне подошёл врач Марины. — Вы хотели…

— Сколько она будет лечиться?

— Простите?

— По времени сколько?

— Ах, вы об этом… Марина Ивановна поправится быстро, я считаю, но всё же несколько месяцев это займёт. Поверьте мне, лечение и уход будет на высшем уровне.

Ещё бы, мать твою, не на высшем!

Отчего-то стало тошно. Я ведь Марине больно сделал. Как и пять минут назад. И не факт, что не сделаю снова. Надо передышку ей дать. И себе тоже. А за это время подлечусь. Опять же, если спиногрызы не доставят лишнего геморроя.

Пацану всё-таки придётся дать работу. Пусть делом займётся. Не маленький, в конце концов. Я вон с тринадцати лет пахал и ничего. Правда, я не столько пахал, сколько воровал, а парню это точно не надо. Веснушка вряд ли оценит.

Вечер. Палата. Гора таблеток и дерьмовый ужин, который я, конечно же, жрать не стану. Хотел было заказать хотя бы пиццу, но вспомнил, что где-то там, в старой «хрущёвке», сидит девчонка с веснушками и смешными косичками, которая, скорее всего, голодна. Вряд ли пацан готовить умеет. Да и не факт, что есть из чего.

— Ёб твою мать, — матюгнулся, поднимаясь с койки.

На улице дождливо, холодно и мерзко. Как будто кто-то открыл кран с грязной водой. «Дворники» смахивают воду с лобового стекла, а я давлю на газ, выжимая из своего «Хаммера» всё, на что он способен.