Бешеный

Почему-то возникла острая необходимость видеть девчонку, что называет меня папой. Понимаю, что нельзя так. Надо ей объяснить, что не могу я быть её отцом. Вот совсем никак! Но язык не поворачивается. Законченный инвалид.

Остервенело жму на дверной звонок и через минуту дверь отворяется.

— Папа! — Ксюша расплывается в счастливой улыбке и бросается ко мне.

Да плевать.

Пусть как хочет, так и называет.

— Я тебе торт привёз, малышка, — глажу её по голове, пока девочка обнимает мои ноги — скоро это войдёт в привычку.

— Заходи, пап! — тянет меня за руку в квартиру и я иду, превратившись от её «пап» в кисель.

— Ооо… Здравствуйте, Руслан Давидович, — в коридоре не пойми откуда появляется медсестра, которую мне недавно довелось послать — Леночка, кажется.

- Ну, здравствуй… Лена, — вот воротит меня от таких тёлок.

Размалеванная и обвешанная дешёвыми цацками, как цыганская лошадь. Ёб твою мать, шалава, ты же к детям пришла!

Обязательно отвешу ей хороших «люлей». Позже. Не при мелких же мне её петрушить.

Глянул на пацана, что вышел из кухни с набитым ртом. Тот кивнул мне и, продолжая жевать, влюблёнными глазами уставился на глубокое декольте Леночки.

Ничего удивительного, в принципе.

Я тоже по фигуристым бабам по малолетке сох. В таком возрасте сиськи в цене. Чем больше — тем лучше.

Промелькнула мысль… А может бабу ему опытную подогнать? Взрослый пацан уже. Мамкина юбка, конечно, хорошо, но не вечно же под ней сидеть. Но об этом позже, конечно. Не до этого.

— Ну-ка, приведи себя в порядок и вали кофе мне сделай. Дети, за стол, — снял куртку и бросил её Леночке.

Та мигом просекла, чем пахнет и, повесив мою куртку на вешалку, застегнула блузку.

— Может кофе попозже? Я ужин приготовила. Покушаете с нами? — снова оскалилась блядина, как бы случайно облизнув ярко-алые губы.

А Леночка, походу, подзабыла, как пробкой вылетала из моей палаты. Даже больше — она не против пообщаться более тесно.

Что ж, я тоже не против.

Как говорится, дают — бери.

Сел за стол, а Ксюша тут же принялась накладывать мне на тарелку еду, причём всё, до чего дотянулась. Повезёт кому-то лет так через пятнадцать-двадцать.

Задумался.

Был бы я отцом этой мелкой Веснушки — убил бы каждого, кто только посмеет к ней подойти. Впрочем, я убью и тех, кто полезет к её матери, но то другое. Марина просто любовница. А дочь её во мне дыру прожгла ещё первым своим взглядом.

Надо было сразу обозначить для себя границы.

Дурак.

— А чего вы не едите, Руслан Давидович? — Леночка нахально глазела на меня, то и дело поправляя волосы.

Терпеть не могу эту глупую бабскую привычку.

Шлюха даже не поинтересовалась, чего я припёрся, хотя, скорее всего, знает, почему Марина в больнице. Где-то глубоко внутри зашевелился гадкий комок, что зовётся совестью.

Ну нет. Я не собираюсь жрать себя поедом из-за того, что одна гордая дура не могла сказать, что ей больно.

А что усыпляет совесть и иже с нею?

Верно.

Качественный трах.

— Где мой кофе, Лена?

Девка тут же вскочила, засуетилась. Вертит задницей перед моим носом. Идиотка.

А пацан всё время молчит и только жалобно на неё поглядывает. Преданно так, как собачонка.

Блять…

Узнаю этот взгляд.

Влюбился парень.

* * *

— Ну почему ты уходишь? — хнычет Ксюша, уткнувшись мне в грудь.

Вот как объяснить маленькой девчонке, сидящей у меня на коленях и искренне верящей в то, что я её папа, почему я не могу остаться?!

Как взять и зачеркнуть все детские мечты, что она нарисовала там, в своей маленькой веснушчатой головке.

«Не папа я тебе»…

Бляяяя.

Да я сдохну лучше, чем скажу ей эти слова!

— Так надо, Ксюша. Ложись спать и ни о чём не думай. А я приду завтра. Утром. В школу тебя отвезу, — зря я опять иду на поводу у маленькой заразы, что душу наизнанку выворачивает.

Зря.

Но поделать с собой ни хрена не могу.

— Правда?! — расплывается в улыбке и обнимает за шею так крепко, что не оторвать.

— Правда. А теперь иди спать. Быстро! — шутя рычу на неё и девчонка заливается звонким смехом.

Да, действительно выпотрошила меня эта маленькая бестия. И достала из глубин то, о чём я и думать забыл. А ведь когда-то я умел радоваться жизни. Любить умел. Быть счастливым мог.

— Ой, а вы меня домой не подкинете? А то дождь… — томно воркует поплывшая Леночка, которая уже поняла, что сегодня её хорошенько выебут.

— Ну пошли, — поднимаюсь со стула и ставлю Ксюшу на пол.

Ловлю на себе напряжённый взгляд Сашки, что за весь вечер ни слова не проронил.

— Доброй ночи, парень. Завтра после уроков заберу вас. Заодно с твоей работой разберёмся.

Он кивает и снова бросает взгляд на Ленку. Вот сука. Пацана сопливого влюбила в себя. Вот что бывает, если своими округлостями перед подростком трясти.

— Спокойной ночи, Сашенька, — дура целует пацана в лоб и идёт к двери.

— Вы завтра придёте, тёть Лен? — наконец, заговорил, а то я уже думал — онемел.

— Обязательно, дорогой.

* * *

Смотрю на блондинистую голову, что плавно поднимается и опускается над моим пахом и изо всех сил пытаюсь сосредоточиться.

А ни хрена.

Эрекция каменная. Впрочем, это как обычно. Но нет никакого желания. Словно не живая баба мне отсасывает, а куклу резиновую трахаю.