Бешеный

Лена поклялась, что все, кто виновен — заплатят. И она медленно, но верно шла к своей цели годами. Ей ничего не стоило вновь закрутить роман с Колей, который уже был мужем Марины и отцом её сына. Только не из-за тоски по прошлому она встречалась с бывшим возлюбленным. Месть была её целью.

А потом наступило облегчение. Кратковременное и не удовлетворяющее полностью, но облегчение.

Бокал за бокалом методично спаивала его и нашептывала на ушко, что не нужен он холодной, циничной стерве. Что не любит та его. И Николай верил. Как мог не верить Леночке — первой светлой любви всей жизни.

Она не остановилась даже когда родилась Ксюша. Это ещё сильнее подзадорило мстительную Лену.

В итоге, Николай, одурманенный алкоголем и чарами любовницы согласился бросить семью.

Правда, после расставания с Мариной и полного погружения на дно он неожиданно стал неинтересен Лене и она продолжила мстить заклятой подруге, ничего, конечно же, не подозревающей.

Радовалась даже когда Маринин сопляк втюрился в красивую подружку мамы. Нет, не потому, что это тешило женское самолюбие, а потому, что знала — любовь парня ей пригодится.

Пригодилась.

Не стесняясь своей наготы, скрываемой лишь частично — полотенцем — открыла дверь.

— Тёть… Лена… — у Сашки даже челюсть отвисла.

— Саша?! — наигранно удивилась и как бы испугавшись, что предстала в таком виде, отбежала в сторону, прячась за дверью.

Парень покраснел до корней волос, но не шелохнулся. А в этот момент из ванной вышел Руслан… Лишь в одном полотенце на бёдрах.

* * *

Вот это номер. И какого хрена этот малолетний Ромео припёрся?! Впрочем, догадаться не сложно. Та виной, что сейчас стоит, прикрывается руками, скромность, сука, из себя корчит!

— Саша, иди домой… — опустила глаза в пол.

А пацан во мне дыру прожигал своим взглядом. Да, это Ксюшу можно ещё обмануть. Сашка-то уже не ребёнок — всё отлично понимает.

— Сань, ты не делай поспешных выводов, ладно? — парня нужно было успокоить, иначе…

Я хорошо его изучил. Сашка из тех, кто сначала делает, а потом уже думает. В виду его импульсивности и юношеского максимализма можно предположить, что проблем от пацана будет выше крыши. Так и вышло.

Он перевёл озверелый взгляд на Ленку и, резко выдохнув, бросился по лестнице вниз. Я бы даже посмеялся над сопливым ревнивцем, если бы он не был Сашкой. Всё-таки, я в ответе за него.

— Рус, я не знала, что он…

Пощечиной остановил ложь, что полилась из грязного рта шалавы и схватил её за горло.

— Ты играть со мной вздумала, тварь?! — сдавил её шею так, что Ленка захрипела. — Я же грохну тебя, падаль!

— Не надо… — хрипела и дергалась в моей руке.

Накатила волна отвращения. Сука не погнушалась даже пацана привлечь, лишь бы Марина узнала о нашей связи. Охуенная подруга, надо заметить.

— Я позже с тобой поговорю! Сидеть дома и никуда ни ногой! — оттолкнул сучару и пошёл за парнем.

Вовремя осознал, что из тряпья на мне всего лишь полотенце и вернулся за одеждой.

Сашка сидел на лавочке у подъезда, засунув руки в карманы, и смотрел куда-то вдаль. И да, я понимал, как ему сейчас дерьмово. Первая любовь. Первое разочарование. Понимание и осознание, что бабы продажные твари. И это первое — самое болезненное. Будет и второе и третье… Но тогда уже будет всё равно. Неприятно, конечно, но не смертельно. А сейчас его ещё детское сердце на части разрывается, знаю. Это позже оно заледенеет, покроется твёрдой коркой, которую не так просто сковырнуть.

Присел рядом с ним и так же уставился в никуда.

— Закурить есть? — спросил он вполне спокойно, чем немало удивил меня.

— Мал ещё курить.

На том и замолчали. Он молчал о своём, а я — о своём. Только в итоге, всё равно к одному придём, слишком тесно переплелись наши судьбы.

— Почему именно она? — спросил через некоторое время малец и я пожалел, что не дал ему сигарету.

Лучше бы молчал, честное слово. Мне откуда знать, почему она? Первая попалась под руку потому что.

— Так вышло.

— Ты её любишь? — парень повернулся ко мне и, скрывая свою боль, посмотрел в глаза. — Лену любишь?

— Нет.

— Трахаешь просто? — в корень зрит парень.

— Да.

— А маму?

— Я не знаю, Сань. Сложно всё это.

— Тебе сколько лет?

— Тридцать.

— А маме тридцать пять… Ты поэтому ей изменяешь? Она старая для тебя?

Я хмыкнул. Веснушку годы пощадили, о чём говорит и её совершенное тело и всё ещё юное лицо.

— Нет, конечно.

— Тогда почему? Зачем вы так поступаете с… Мамой? — парень был в отчаянии, с трудом сдерживался, чтобы не заплакать, только пацанячья гордость и держала его.

Я бы даже понял, если бы он не сдержался и начать размазывать по лицу сопли. Но нет. Он держался, копил в себе эти ядовитые эмоции и это пугало даже меня. Уж я-то знаю, чем всё может вылиться.

— Я не могу тебе этого объяснить. Когда-нибудь поймёшь.

Он склонил голову и, сцепив руки в замок, застыл. Да, хреново, конечно. Некрасиво вышло. Только это жизнь. По-другому не бывает.

— Отдай её мне.

Вот тут я, конечно, прихуел, что называется.

— Ты о Ленке, что ли?

— Да.

ГЛАВА 19