— А, Бесики, милости просим! — приветствовал его Давид. — Кайхосро, подай стул царскому секретарю! Что с тобой, почему ты такой бледный? Ты принёс неприятные вести?
— Разрешите сказать вам два слова наедине!
Давид пригласил Бесики в соседнюю комнату.
— Что случилось? — спросил он, понизив голос.
Бесики так же шёпотом ответил:
— Государь повелел арестовать ваших гостей. — Бесики показал глазами в сторону веранды.
— Что? Что ты говоришь? — изумился Давид.
— Начальник мандатуров со своими людьми стоит внизу у дверей, нс зная, как поступить. Войти сюда и арестовать в доме сахлтухуцеси его гостей он не решается, с другой стороны, он не может не исполнить царского приказа.
— Это невероятно! Я сейчас же пойду к государю! — воскликнул Давид.
— Нет, не надо! — остановил его Бесики. — Всё равно ты ничего не добьёшься и только доставишь себе неприятность. Лучше извинись перед гостями и скажи, что государь вызывает их к себе во дворец.
— Я ничего не понимаю. — Давид схватился за голову и забегал по комнате. — Объясните мне, что происходит?..
— Успокойся, пожалуйста, а то ещё скажешь что-нибудь лишнее. Слыхал, что сегодня случилось с судьёй Иесе?
— С судьёй Иесе? — Давид вопросительно взглянул на Бесики. — Нет, я ничего не знаю.
— Плохо его дело. Но об этом я тебе после расскажу. А сейчас скажи, как нам поступить с этими офицерами.
— Скажи начальнику мандатуров, чтобы он не смел их трогать, пока они у меня в гостях. Когда уйдут от меня, пусть делает с ними, что хочет, но в дом к себе я мандатуров не впущу!
— Хорошо, я передам.
— Но как же я теперь буду разговаривать с ними? Как мне взглянуть им в глаза? Нет, это немыслимо! Я должен сейчас же пойти к государю, — твёрдо сказал Давид и пошёл в свою комнату переодеться.
Бесики попытался прибегнуть к помощи женщин, чтобы удержать Давида от ошибочного шага. Он обратился к вошедшей в эту минуту Тамаре, за которой следовали Анна и придворные дамы. Все они окружили Бесики и стали наперебой спрашивать его, что случилось.
Бесики, однако, ничего не сказал им, а только попросил Тамару не отпускать Давида во дворец до ухода гостей и вышел на веранду, чтобы извиниться перед Чоглоковым за отсутствие Давида и как-нибудь рассеять создавшуюся неловкость. Гости, однако, догадались, что произошло что-то неприятное, и сами вывели хозяев из неловкого положения. Они тотчас же встали, попрощались и оставили дворец. Оставшиеся могли видеть с веранды, как Чоглоков и Дегралье шли по площади и как к ним подошёл начальник мандатуров Глаха Цицишвили, который вежливо попросил их остановиться. Есаулы окружили офицеров, отобрали у них оружие и повели по улице, поднимавшейся к крепости Нарикала. Скоро вся группа скрылась за поворотом.
Несколько дней стояла пасмурная погода. Дул холодный ветер, казалось, снова вернулась зима. Все сидели в домах у пылающих каминов. Базары были пусты и безлюдны. Ремесленники бросили работу и, грея руки над жаровнями, стоявшими в мастерских, вяло переговаривались между собой. Ветер в ярости метался по городу, свистел и завывал в кривых переулках и поднимал вихри пыли. Лавочники вынуждены были закрывать ставни, так как прилавки густо покрывались пылью. Все старались куда-нибудь укрыть свои лучшие товары. Пекари завёртывали в полотенца длинные шоти и тонкие лаваши, спасая их от песка и пыли.
Ветер, казалось, рассеял общее напряжённое состояние: город притих и успокоился. Люди затаились у себя в домах, словно боясь, как бы ветер не нашёл их.
Замерла жизнь и во дворце. Царь, царевичи и все остальные жители дворца заперлись в своих комнатах. Большинство проводило время за чтением книг. Бесики воспользовался неожиданным досугом, чтобы прочесть «Жиль Блаза» Лесажа. Сначала ему было очень трудно читать по-французски, так как он привык прибегать к помощи патера Леонардо, переводившего ему непонятные слова. Один, без учителя, Бесики не понимал доброй половины прочитанного, но постепенно он привык к чужому языку, вспоминал значение забытых слов, о смысле других догадывался, и читать ему становилось всё легче и легче. Чтение помогало ему забыть о тревожных событиях последнего времени. От дежурства при особе государя он был освобождён, так как уже готовился к отъезду в Иран. Он должен был подобрать себе спутников, сшить платье, приличествующее послу, и выехать вместе с караваном ага Ибреима. Торопиться, впрочем, было незачем, так как вызванные купцом верблюды ещё не прибыли: отъезд откладывался по меньшей мере до середины июня.