Бесики

Никто не ожидал сразу полного ответа, да ещё в таких изящных стихах. Присутствующие шумно выразили своё восхищение и осыпали Бесики похвалами. Леван радовался так, как будто удачный ответ Бесики принадлежал ему самому. Он подбежал к Бесики и порывисто обнял его.

— Теперь подходи за штрафом! — подтолкнул он товарища и шепнул ему на ухо: — Поцелуй Анастасию в лоб. Я приказываю!

Бесики с улыбкой приблизился к Анастасии, поцеловал ей руку и вернулся на своё место.

— Нет, не руку! — настаивал Леван. — Штраф есть штраф. Не будь трусом! Ну, кто следующий? Спрашивайте.

— Погодите хвалиться, — сказала Тэкле Туманишвили. — Пусть он теперь ответит на букву «б».

— Спрашивай, если не боишься! — подзадоривал её Леван.

У Тэкле зарделись щёки. От водворившейся в зале тишины Тэкле ещё больше растерялась и чуть слышным голосом спросила:

— На букву «б». Откуда идёшь?

Бесики снова взглядом попросил разрешения у Левана, и тот, чуть улыбнувшись, кивнул ему в знак согласия. И Бесики ещё более тихо и певуче, словно подчёркивая этим, что отвечает очень молоденькой девушке, произнёс:

Я, Бежан, рождён в Багдаде. Ныне я беглец, изгой.
В Барсе славному Бараму стал я другом и слугой.
Стрелы сделал из берёзы, а из бука — лук тугой.
Белку в брюшко поражаю, мел не порчу дорогой.

Тэкле вскочила, побежала к Тамаре и спряталась у неё за спиной, испугавшись, как бы Бесики в самом деле не поцеловал её. Всё весело расхохотались. Леван попытался заставить Тэкле заплатить штраф, но Бесики с улыбкой взглянул на девушку и сделал ей знак рукой, чтобы она не боялась.

Смех и весёлый шум смолкли. Бесики ждал, чтобы кто-нибудь задал ему следующий вопрос, но дамы не решались продолжать игру. Анастасия вскочила и обратилась к ним:

— Чего вы испугались? Думаете, что у него на каждую букву готов ответ? Не уступить же нам так сразу победу мужчинам!

Анна вдруг подалась вперёд. Она сама не знала, как у неё вырвалось:

— На букву «д». Откуда идёшь?

Тотчас же воцарилась мёртвая тишина. Анна смутилась ещё больше. Она старалась убедить себя, что тишина эта была знаком почтения к ней, государевой сестре, но в напряжённом молчании гостей она чувствовала другой, скрытый смысл. Анне казалось, что каждый из гостей осведомлён о её любви и этим молчанием говорит ей и Бесики: «Знайте оба, что нам всё известно». Сердце у неё билось всё сильнее и сильнее. «Ты просто хочешь, чтобы Бесики тебя поцеловал!» — слышался ей тайный голос. Она чувствовала, что задыхается, словно кто-то сдавил ей горло рукой.

Но тут снова раздался спокойный бархатный голос Бесики, и ужасная тишина была нарушена. Невидимый враг, который сжимал Анне горло, отпустил её, и она с облегчением перевела дух.

Пересёк я кряж Дигори, поселился в древнем Двине.
Здесь Димитрию служу я…

Когда Бесики произнёс имя супруга Анны, все в зале одобрительно улыбнулись и переглянулись между собой. Гостьи старались перехватить взгляд Анны, чтобы показать ей, что довольны находчивостью Бесики.

Здесь Димитрию служу я, Дачи, раб при господине.
Лук мой из крепчайшей дзелквы, стрелы дал мне дуб в низине.
Дэва ранил я в десницу, верно помнит, пёс, доныне.

Среди общего оживления и одобрительных восклицаний Бесики приблизился к Анне, опустился перед ней на одно колено и коснулся губами её протянутой руки.

Теперь уже всем захотелось задавать вопросы. Со всех сторон зала слышалось:

— Отвечай на букву «в»! Откуда идёшь?

— Скажи на букву «з»!

— Попробуй теперь на букву «и»!

Бесики уже не знал, кому отвечать.

Всем не терпелось срезать Бесики. Его наперебой засыпали вопросами и заставили перебрать почти весь алфавит от начала до конца.

— Ну, а что ты скажешь нам на букву «ы», — послышалось с разных сторон.

— В самом деле, ведь на эту букву не начинается название ни одного растения, птицы или животного! — сказала с улыбкой царица Дареджан. — Ну-ка, сын мой, отвечай и нам: на букву «ы». Откуда идёшь?

В зале снова воцарилась тишина. Бесики опустился на одно колено перед царицей и, склонив голову, произнёс:

На Ыгыту к Ыдылбаю я пришёл издалека.
Звался я Ыргеном в тундре, где течёт Ылыч-река.
Стал я дервишем, шаманом, жизнь моя теперь легка.
Коль дотронусь я до лука, пусть отымется рука!