Бесики

— Возможно, что ты прав, Антон, — ответил Ираклий, — но, пока до Петербурга дойдут правильные сведения о здешних событиях и пока мы получим оттуда ответ, пройдёт целых три месяца. Тем временем как нам быть? Предоставить Тотлебену разорять чужой огород, как сбежавшему от хозяина козлу? Да притом, разве мы можем быть уверены в благоприятном ответе? Возможно, что Тотлебену даже дадут выговор за то, что он до сих пор не покончил с нами.

— Вот почему я, ваше высочество, счёл нужным призвать сюда Ратиева с его пятьюстами гусарами. Надеюсь, что вы не сомневаетесь в его преданности? Он вполне разделяет мнение вашего высочества и считает Тотлебена предателем. Нам необходимо также каким-нибудь способом добиться приезда графа в Тбилиси, примириться с ним, обласкать его, а потом уже действовать так, как будут требовать обстоятельства. Может быть, мы сумеем договориться с Тотлебеном, может быть, он изменит свои намерения.

Ираклий задумался. Видно было, что ему понравилась мысль Моуравова. В самом деле, если бы удалось заманить в Тбилиси войска Тотлебена, коварного генерала было бы нетрудно обезвредить. Войска не сочувствовали своему начальнику. От него бежало к Ираклию больше чем триста солдат и офицеров. Ясно было, что если не дезертировали и остальные, то вовсе не потому, что они довольны Тотлебеном. Ратиев со своими гусарами тоже собирался прибыть в Тбилиси. Таким образом, в распоряжении Ираклия оказывалась внушительная сила — больше восьмисот человек. Этого было вполне достаточно, чтобы выправить создавшееся в стране бедственное положение. Тогда уже, наверное, сам Тотлебен стал бы молить Ираклия, чтобы тот вызволил его из беды.

— Прочти нам, что тебе пишет Ратиев! — сказал Ираклий Моуравову, словно очнувшись.

— Я, ваше высочество, ещё не переводил его письма на грузинский язык, — ответил Моуравов и достал из внутреннего кармана сложенную вчетверо бумагу. — Я постараюсь, впрочем, слово в слово передать вам всё, что здесь написано, а впоследствии доставлю и перевод. Вот что пишет мне подполковник Ратиев: «Ваше благородие, Антон Романович. Спешу известить вас о моих делах. Двадцать пятого апреля сего года, направляясь с пятьюстами гусарами в Грузию, повстречал я между Пасанаури и Ананури трёх офицеров: майора Карпа, ротмистра Цорная и поручика Бирксхеда, которых сопровождало двадцать солдат. Офицеры эти имели приказ взять меня под стражу и отвести к графу моих гусар. Однако с помощью моих верных солдат и офицеров я сам арестовал их всех, за исключением скрывшихся во время перестрелки майора Карпа и одного его солдата. Остальные находятся у меня под стражей. Я прошу вас умолить его высочество царя Ираклия, чтобы он принял нас под своё покровительство. Тотлебен — враг грузинского народа, он ненавидит нас, и в этом объяснение его поступков. Всё то, что я узнал о генерале, доказывает, что он изменник. Мало того, что он вероломно покинул царя Ираклия у Ацкури и тайно бежал с поля боя, — теперь он арестовывает своих штаб-офицеров и отправляет их в ссылку, а за какую вину — никто не знает. Я думаю, что изменнические действия этого бесчестного генерала вызовут возмущение её императорского величества и ей будет весьма отрадно узнать, что мы своевременно обезвредили предателя, не дав ему совершить новые преступления. Прошу вас, Антон Романович, доложить всё это его высочеству царю Ираклию и незамедлительно сообщить мне его ответ. Подполковник Георгий Ратиев, в городе Ананури, двадцать пятого апреля тысяча семьсот семидесятого года».

Письмо произвело большое впечатление на Ираклия и на мдиванбегов. Последние удовлетворённо улыбнулись и переглянулись между собой.

— Клянусь головой, — воскликнул Кайхосро Авалишвили, — само небо посылает нам на помощь этого человека!

— Это который Ратиев? — спросил Иоанн. — Не тот ли, который сопровождал в прошлом году генерала на поле битвы у Адо?

— Тот самый, — ответил Моуравов.

— Я думаю, нам не следует мешкать, ваше величество, — сказал Кайхосро. — Нужно немедленно послать Ратиеву письмо с просьбой прибыть сюда. Затем мы попросим Моуравова заманить Тотлебена в Тбилиси, а приговор вынесем ему сами.

Мдиванбег Рамаз незаметно для других толкнул в колено Кайхосро и взглядом показал ему, чтобы он остановился. Кайхосро понял, что не следовало так откровенно выбалтывать свои тайные мысли, и попытался исправить ошибку.

— Я отнюдь не говорю, что генерал Тотлебен подвергнется с нашей стороны какому-либо недостойному обращению, хотя, если правду сказать, он достоин наихудшего. Пусть он не вредит нам, а там бог с ним! Что же касается Ратиева, лишь бы он сюда прибыл, а остальное я беру на себя.