Бесхвостые поросята

Надо было разыскать Жюля. Она не помнила даже фамилии. И никогда не знала его адреса.

Такси. Черт с ними, с этими последними деньгами.

— Простите, месье, мне нужен М. Жюль… Ну такой высокий, блондин, он работает у вас…

— Доктор Беллуар?

— Да… Да-да… Блондин, кудрявый, длинноволосый… Пришлось долго убеждать. Никак не хотели давать адрес.

— Доктор Беллуар не пришел сегодня утром и не звонил. Зайдите после обеда. Возможно, он будет.

— Мне необходимо разыскать его немедленно. Я его кузина. Я только что приехала в Париж, он должен был встретить меня на вокзале. Мы, видимо, разминулись…

Наконец, посовещавшись:

— Ну, если вы действительно его кузина…

— Клянусь вам… Мой отец и его отец…

— Улица Мон-Сени, 246.

На самом верху Монмартра. Возле Сакре-Кер. Пятнадцать франков на такси. Странный двор, напоминающий двор фермы. В глубине — небольшой двухэтажный павильон со столярной мастерской на первом этаже и с железной лестницей, ведущей на второй этаж…

— М. Беллуар?

— На втором…

Вскарабкалась по железной лестнице, за отсутствием звонка постучала в застекленную дверь.

— Кто там? — отозвался незнакомый голос. И она, хладнокровно и уверенно:

— Я!

Это обычно действует. В самом деле, послышались приглушенные шаги, к стеклу прильнуло лошадиное лицо, оглянулось назад. Ей показалось, что Жюль с кем-то разговаривал.

Сердце у нее бешено заколотилось.

— Откройте…

Он был в довольно мятых брюках и в рубашке. Небритый.

— Прошу прощения. Я не сразу узнал вас. Чем обязан?

— Где Марсель?

Это была не просто обычная комната. Она могла быть всем, чем угодно: просторной залой, чем-то вроде мастерской, как у столяра, на первом этаже, но разделенной на две части джутовой

занавеской. По эту сторону занавески было что-то вроде гостиной, с двумя продавленными креслами, столом, книгами, лампой.

— Но… я не знаю…

— Послушайте, Жюль…

Узнав ее через стекло, он с кем-то говорил, не так ли? Значит, за занавеской кто-то есть. Будь что будет, тем хуже, если там окажется женщина. Что придавало ей такую уверенность, неужели две порции малинового ликера? Неважно!

Она сделала три шага. Больше не требовалось. Раздвинула занавеску.

И увидела лежащего там Марселя, таращившегося на нее с таким изумленным и испуганным видом, что она чуть не расхохоталась сквозь хлынувшие слезы и не сумела подобрать другого слова кроме:

— Идиот!..

Она плакала и смеялась одновременно. Не решалась до него дотронуться, так как он был очень бледен, а грудь у него была перехвачена толстой повязкой,

— Считал себя большим хитрецом, да?

— Любимая…

— Идиот…

— Послушай, любимая…

— Да я ведь терпеть не могу снега…

— Клянусь тебе…

— Прежде всего, ты немедленно вернешься домой…

— Он не разрешает…

— Кто?

— Жюль.

Жюль, из деликатности, вышел на лестницу и теперь дрожал там от холода, в одной рубашке.

— Поклянись мне… — говорила она.

— В этом нет необходимости…

— Почему?

— Уже поклялся…

— Признайся, что ты испугался… Он отвернулся к стене.

— Признаюсь…

— Попроси у меня прощения…

— Прости…

— Обещай, что это был последний раз, и что ты будешь брать меня с собой на все матчи по боксу…

— Обещаю…

— И если я еще раз обнаружу у тебя в кармане бесхвостого поросенка…

Только после этого начался между ними серьезный разговор.

Брадантон Бич, Флорида, 28 ноября 1946 г.