Бесконечная. Чужие (СИ)

Пока я лишь умом понимаю, что его больше не будет. Эмоционально настроиться еще не готова, иначе немного взгрустнула бы, думаю. А вдруг скучать начну? За ним, но больше за тем, что с ним было.

Скучать почему-то вообще не хочется. То ли ждала все-таки его ухода, давно ждала, с самого начала настроилась, будто тренировалась. Теперь, когда настал «серьез», жутко не хочется применять натренированное.

По факту лишь в физиологическом плане настала перемена: в плане секса, вернее, перманентного его отсутствия. Интересно, заметна ли сия перемена моим на работе. Мне лично не видать. Сейчас все мотаются, как оглашенные, не за подарками, так по делам – не видать и им, значит. Хотя...

На стройку не надо, а никуда в другое место не хочется.

Только что провела совещание по плану работ, всем разослала откорректированный список и теперь сижу, вот. Сижу в черном, к которому липнут резкие лучи зимнего солнца, способные, когда не нужно, греть. Но я проветриваю после маникюра, безучастно даю голодному морозному ветру кусать свои окрасивленные пальцы. Удовлетворившись тем, что сегодняшний темно-бордовый «аутфит» моих ногтей готов, закрываю окно.

- Да там наши хотят орешков похавать, - рекламирует Рози, пытливо вглядываясь мне в индифферентное лицо. – Глинтвейну нажраться.

- М-м, - даю понять, что услышала и одобрила.

Рождественского базара возле Дырявого Зуба в этом году не будет, но есть супермаркет по соседству да замерзшие деревца на площади Брайтшайдплатц, той самой, с терактом ровно четыре года тому назад.

- Ты не пойдешь? Со своим намылилась?

- М-м – м-м, - качаю головой я.

- Тогда пойдешь.

- Не.

- Случилось чего? Он же не заболел?

А, ну его к черту. Кто он такой, чтобы переживать о его здоровье?.. Да вообще – делать вид, что был кем-то...

- Понятия не имею, - отвечаю как можно равнодушнее, но не через край, чтобы не лишать свой тон правдоподобности.

Рози явно удручена, но и с расспросами не лезет – то ли боится травмировать не затянувшееся, то ли сработал мой посыл: «я уже забыла». А может быть, ей просто надо бежать – в магазине разберут орешки.

Как бы там ни было – мне нормально. Черт, я же выгляжу по-прежнему – пускай ищут признаки обратного.

Да, я выгляжу нормально. Настолько нормально, что отставший от меня было Йонас по-прежнему только поглядывает, но не пристает – думает, бесполезно. Отсюда вывод: цветущий вид был и есть у меня не из-за секса. А поскольку кроме секса с тем ничего не было, цветущий вид был с ним не связан. Все так просто.

Если даже что-то и не так, то признаюсь я в этом только однажды и только... Эрни.

Сис

??

приехать хотел

Я: чт сл

Он: ниче

поиграть

Я: в лего не с кем

Он: а где Рик

Я: не знаю

Кажется, ему жаль, и он немного шокирован. Чтобы вот так – непонятно, кто, непонятно, откуда и только он с ним подружился, а тот – непонятно, куда – такого он от меня не ожидал.

Эрни вообще ничего от меня не ожидал. Старшая единокровная сестра – даже такая, как я, «сис» – это не почти что мама, но это, по крайней мере, кто-то вроде тетки. О тетках не думают и ровным счетом ничего от них не ожидают. И удивляются, когда они откалывают что-то.

***

Глоссарик

аутфит – наряд, прикид

Брайтшайдплатц... с терактом четыре года назад... – имеется в виду исламистский теракт в декабре 2016 г., наезд грузовика-фуры на площади Брайтшайдплатц в Берлине, в результате которого погибло 12 человек

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Раз в году

Когда в канун моего дня рожденья объявляют об ужесточениях ограничений на праздники, я не удивляюсь и особо не расстраиваюсь.

Пока был Рик, я первую половину декабря тренировалась «не привыкать», а потом остаток декабря тренировалась «не скучать» и не расстраиваться, что расстроился задуманный для него «сюрприз» с моим днем рожденья. Не мое это – сюрпризы.

Сказать по правде, день рожденья отмечать мне не особо хочется, но никто об этом не подозревает.

Первым ко мне приезжает Эрни.

Он делает вид, что в моей квартире недавно кто-то умер, и лишь необратимые обстоятельства в виде моего дня рожденья удерживают его от лишних расспросов и слишком уж громких соболезнований.

По нему видно, что он планирует прогул очередного соревнования, но на сей раз решил справиться без моего подельничества. Я почти тронута, хоть его систематическое вранье отцу инфантильно и явно тормозит его становление мужчиной. Я не раз требовала, чтобы он перестал шифроваться и открыто поговорил с папой. Сегодня думаю над этим меньше обычного. На прощание Эрни крепко обнимает меня и даже целует в щеку.

Затем приезжает папа, причем один. У Пины на работе заболел кто-то, и она на всякий случай осталась дома. Папа собирался заскочить, поздравить и выскочить, но я уговариваю его посидеть вдвоем.

Нам с папой удается раздавить на двоих бутылку шампанского и столько же – травянисто-зеленой газировки под названием «Waldmeister», по вкусу и цвету напоминающей тархун. Я ненавижу тархун, а с папой пью из солидарности.