Бесконечная любовь

— Я думаю, твои братья здесь, — выпаливаю я, и его глаза расширяются за мгновение до того, как мы слышим крик внизу и выстрел.

— Блядь. — Иван хватает меня за руку, втаскивает в комнату, хлопает и запирает за нами дверь. — Они будут здесь через минуту. Черт. Я думал, что дал им достаточно ложных зацепок, чтобы выиграть нам больше времени…

— Что это было? — Весь мой гнев улетучился, сменившись холодным страхом, когда я смотрю на него. — Иван…

— Они, должно быть, дали клерку отеля наше описание. Вероятно, вытянули его из него. Такие люди не созданы для того, чтобы выдерживать допросы от таких людей, как мои братья.

Я думала, что уже замерзла, но то, как Иван говорит это, заставляет меня чувствовать, будто моя кровь превратилась в лед.

— Этот выстрел…

— Либо ранили его, чтобы получить информацию, либо убили. — Иван наклоняется ко мне, глядя через маленькую щель в занавесках. Он резко поворачивается ко мне лицом, его руки на моих плечах, и он слегка трясет меня. — Шарлотта, послушай. Мне нужно, чтобы ты делала то, что я говорю. Все, что я говорю, не споря и не подвергая сомнению. Ты понимаешь?

Я хочу спорить, но мой инстинкт самосохранения сработал, и вместо этого я киваю. Я не знаю, насколько я могу доверять Ивану дальше, и я вне себя от злости и разбитого горя из-за его предательств, но я не настолько глупа, чтобы думать, что он не мой лучший шанс выбраться отсюда живой. И прямо сейчас, если эти люди там внизу действительно его братья, это говорит мне, что по крайней мере одна вещь, которую он сказал, была правдой.

Его братья преследуют нас. И то, что они сделают, если поймают нас, будет некрасивым.

Мысль о том, что Иван ранен или убит, заставляет мою грудь сжиматься, тошнота захлестывает меня. Как бы я ни злилась на него, это не зашло так далеко, чтобы я хотела его смерти, по крайней мере сейчас. Я вообще не могу себе представить, чтобы я желала кому-то смерти.

— Слева и справа от балкона есть лестницы, — спокойно говорит Иван. Я не знаю, как он может быть таким спокойным, не когда у меня внутри все как взбитое масло, паника нарастает и вот-вот задушит меня. Но он продолжает говорить, как обычно, как будто дает мне список покупок. — Те, что справа, ближе к нашей машине. Если мои братья умны, а Лев может быть хитрым, они заблокируют путь. Мы пойдем туда, где Льва не будет. Он медлителен, и Антон и Ник, скорее всего, будут колебаться. Я уверен, что смогу провести нас обоих через них. Хорошо?

— Кто из них Лев? — Выдавливаю я, и Иван морщится.

— Самый старший. И самый большой. Сложенный как бодибилдер. Ты узнаешь. Теперь оставайся со мной, Шарлотта, и следи за тем, что я говорю.

Он проверяет свой пистолет и смотрит на меня, опуская его в сторону. Что-то горячее и темное мелькает в его взгляде, и на одну дикую секунду мне кажется, что он собирается меня поцеловать.

Либо он передумал, либо у нас нет времени. Он идет к двери, а я остаюсь рядом с ним, мое сердце колотится так сильно, что мне кажется, что меня сейчас стошнит. Я смотрю на кровать, на которой мне не удалось поспать, усталость накатывает на меня волной, и мне хочется залезть под одеяло и не вылезать. Я хочу спрятаться от всего этого, но не могу.

Иван открывает дверь и выходит на балкон.

Я следую за ним, так близко, что почти прижимаюсь к нему. Он смотрит влево и вправо, и поворачивается влево, подняв пистолет.

— Иван! — Грубый голос с русским акцентом, более грубый, чем у Ивана, раздается позади нас. — Отдай девчонку, и отец будет с тобой помягче. Она принесет немалую цену, даже когда я с ней закончу.

По моей спине пробегает дрожь, и я борюсь с желанием оглянуться. Я вижу, как двое других мужчин поднимаются по лестнице в том направлении, куда мы направляемся, слева, и я уверена, что голос позади нас принадлежит Льву.

Двое других мужчин больше похожи на Ивана, худые и поджарые. У обоих более светлые волосы, чем у Ивана, у одного почти бритые до черепа, а у другого длинные, свисающие на лицо. Они одеты во все черное, держат в руках оружие и останавливаются на лестнице, преграждая нам путь.

— Сдавайся, Иван. — Говорит один из них. — Ты ушел прошлой ночью, но больше не уйдешь. Отец хочет, чтобы ты заплатил за свое предательство, а то, что он хочет, он получает. Он также хочет девчонку. Если ты пойдешь сейчас, всем будет не так больно.

— Верно. Пойдем. — Голос позади нас, голос Льва, теперь ближе. У меня такое чувство, что они могли бы уже приблизиться к нам, если бы захотели, но Иван не сделал ни шагу, и я думаю, что они играют с нами. Или, по крайней мере, Лев играет, а двое других выполняют приказы. Лев играет со своей едой.

Тошнота снова поднимается, грозя задушить меня, потому что я не могу представить себе человека, который делает это. Который наслаждается болью и страхом, и я чувствую, исходящее от него удовольствие, азарт охоты.

Лев свистит, как кто-то свистит собаке.

— Иди сюда, девочка. Иди ко мне, и я позабочусь, чтобы ты насладилась хотя бы частью того, что я с тобой делаю. Выдержи это, и заплати за все грехи моего брата.