Бесконечная любовь

— Перестань извиваться, — парирует он, продолжая пилить. — Лучше, если ты…

Он так и не заканчивает фразу. Нож дергается назад, едва не задев мой живот, когда мужчину оттаскивают назад, подальше от машины, и я мельком вижу Ивана, окровавленного и держащего пистолет в другой руке, пистолет, теперь приставленный к виску его брата. Того самого брата, которого он пригвоздил к машине возле нашего мотеля тем самым пистолетом.

Я задыхаюсь, мое сердце колотится так же сильно, как и моя голова, когда я смотрю, как Иван тащит своего брата дальше в траву, размазывая кровь по нему, когда он это делает. Другого не видно, и я понимаю с тоской, что это значит, что Иван либо вырубил его, либо убил.

Я не знаю, что это говорит о моей наивности, но я надеюсь, что я все поняла правильно, из всего, что мне рассказал Иван, я должна была бы уже знать, что их смерть наступит тогда, когда они не откажутся от преследования нас, и Иван дал им обоим единственный шанс, когда не убил их в прошлый раз.

Лицо Ивана сейчас — та же маска холодной ярости, которую я видела у Брэдли. Он не собирается никого щадить. Холод окутывает мое тело, и я задаюсь вопросом, впадаю ли я в шок или это просто естественная реакция на то, что я наблюдаю за мужчиной, с которым я спала, с которым я проводила дни и ночи, в которого я могла бы влюбиться, приставившим пистолет к голове собственного брата.

Кровь стекает по лицу Ивана, пачкая воротник рубашки, только добавляя дикости происходящему передо мной. Но он, кажется, не замечает этого, все его внимание сосредоточено на человеке, которого он схватил перед собой.

— Я сказал тебе цену, которую ты заплатишь, если снова придешь за нами, — рычит Иван низким и опасным голосом. Он никогда не был таким хищником, как сейчас, жестоким и диким, — жестоким существом на грани убийства. — Мне не нравится убивать свою собственную семью. Но все закончится здесь. Я больше не буду рисковать.

Ники, я думаю, я помню. Тот, кто больше. Я думаю, я помню, как Иван произнёс его имя. Ники смеётся, как будто к его голове не приставлен пистолет, звук холодный и пустой.

— Или что, младший брат? Ты застрелишь меня? У тебя нет, блядь, яиц. Ты бы уже сделал это, если бы хотел. И отец никогда тебя не простит, если ты меня убьешь.

— Как будто мне есть дело, — выплевывает Иван. — Мое прощение ушло в тот момент, когда я с ней сбежал, и ты это знаешь. И я не хочу возвращаться. Я больше не хочу принимать в этом участия. Кроме того, — добавляет он, его голос надламывается от горького смеха. — Отцу на самом деле будет плевать, если ты умрешь.

Я наблюдаю, сквозь свое затуманенное зрение, и вижу, как Ники бледнеет от этой жестокости. И это жестоко, достаточно, чтобы я почти на мгновение почувствовала жалость к нему, прежде чем я вспоминаю, что он и его другой брат столкнули нас с гребаной дороги.

Я также вижу, что Иван может быть более ранен, чем он показывает. Струйка крови течет из пореза на его лбу, а его плечо выглядит немного странно, как будто он вывернул его при столкновении. Но он держит пистолет неподвижно у виска Ники, и я вижу, как другой мужчина бледнеет, когда, кажется, понимает, что Иван не блефует. Больше нет.

— Ты сделал это с собой сам, — рычит Иван. — Ты и Антон оба. Лев тоже, когда втянул ее в это. Когда вы затронули что-то, кроме наших семейных проблем…

— И что ты знаешь о семье?

Третий, более грубый голос заставляет мое сердце забиться в горле. Он грубее, резче, с более сильным русским акцентом, который я помню с того единственного раза, когда я слышала, как Лев говорил, в ту первую ночь.

Я снова дергаю ремень безопасности, игнорируя горячие толчки боли, и вижу, как Лев стоит позади Ивана, его пистолет направлен ему в затылок.

— Я же говорил, что не позволю тебе причинить ей боль, — выплевывает Иван, не оборачиваясь, чтобы оглянуться. — Я же сказал тебе оставить ее в покое.

Лев усмехается, звук низкий и угрожающий.

— Мальчик, когда я когда-нибудь слушал? Особенно тебя. Отец иногда слушал. Но теперь, после всего этого, я думаю, он усвоил урок. Тебе конец, Иван. И я сделаю с ней то, что захочу.

— Это не имеет к ней никакого отношения, — выплевывает Иван, и впервые, мне кажется, я слышу в его голосе нотку страха. — Мы поговорим об этом как братья. Отпусти ее. Дай мне вытащить ее, и она сможет уйти.

Лев снова смеется.

— Ты втянул ее во все это, когда выбрал ее, братец.

— Иван… — снова хриплю я его имя, не уверенная, слышит ли он меня. Мой голос — надтреснутый шепот, мир снова дрожит, размываясь по краям. Я понятия не имею, так ли сильно я ранена, или это просто стресс и истощение в сочетании с аварией настигли меня, но я чувствую, что вот-вот потеряю сознание. — Иван⁠.