Бесконечная любовь

— Слушай меня очень внимательно, — слышу я шипение Ивана, его лицо в нескольких дюймах от лица Брэдли. — Приблизишься к ней еще раз, или хотя бы посмотришь в ее сторону, я тебя убью без предисловий. Если ты попытаешься убедить ее в своей ерунде, я тебя застрелю. Я покончу с тобой и твоим жалким существованием, и единственным моим чертовым сожалением будет то, что у меня не было времени сделать это медленнее. Мы понимаем друг друга?

Сомневаюсь, что Брэдли согласится. Но я этого не узнаю. Иван снова пинает пистолет, отправляя его по тротуару парковки достаточно далеко, чтобы Брэдли смог его догнать. Он хватает Брэдли за переднюю часть куртки, дергает его вперед и швыряет его назад к машине с такой силой, что голова Брэдли отскакивает назад к стеклу, а затем он бросает на меня быстрый взгляд через плечо, прежде чем броситься к передней части машины.

Она все еще работает. Я надеюсь всем своим существом, что правильно читаю его сигналы, когда я бросаюсь вперед и ударяю по замку со стороны Ивана, отпирая дверь как раз в тот момент, когда он хватает ее, бросаясь на сторону водителя. Он даже не заканчивает закрывать дверь, прежде чем его рука оказывается на рычаге переключения передач, переключая ее на первую передачу, когда он нажимает на газ, шины крутятся, когда мы сжигаем резину по парковке с пронзительным визгом. Запах едкий, заставляющий меня кашлять, и я не смею оглядываться, когда Иван захлопывает дверь, ускоряясь по парковке, направляясь к дороге.

— Это когда-нибудь закончится? — Пытаюсь пошутить я, чувствуя, что начинаю трястись, когда Иван выезжает на дорогу, мчась к выезду. — Эти постоянные погони? У нас было сколько… три за столько же дней? Или я неправильно считаю? Это новый рекорд для тебя, или…

Взгляд Ивана на долю секунды метнулся ко мне, прежде чем вернуться на дорогу. Его челюсть сжата, костяшки пальцев на руле побелели.

— Это не шутки, Шарлотта. — Говорит он низким и напряженным голосом. — Это было слишком чертовски близко. — В его голосе та же жесткость, что и сегодня утром, когда я пыталась поговорить с ним, когда мы только проснулись. Как то, что произошло прошлой ночью, воздвигло между нами стену. Стену, которую, по иронии судьбы, несколько дней назад я отчаянно пыталась воздвигнуть. Вчера вечером я пыталась ее разрушить. Чтобы почувствовать момент связи с ним, чтобы встретить то, что он мне сказал, тем, что я могла ему дать. Но этого было недостаточно.

Я тяжело сглатываю, моя попытка пошутить замирает на моих губах. Он прав, конечно. Мое сердце все еще колотится, адреналин, циркулирующий по моим венам, заставляет меня нервничать, и я чувствую себя так уже несколько дней, и никакие ночи, проведенные в тихих, холодных дебрях Монтаны, не смогут иссушить это из меня, я начинаю бояться. Мне интересно, сколько времени потребуется после начала моей «новой жизни», чтобы я снова почувствовала себя в безопасности, почувствовала себя просто нормально.

Может быть, никогда.

— Прости, — шепчу я. — Я просто… я не знаю, как все это переварить.

Иван резко поворачивает, шины визжат по тротуару. Я хватаюсь за дверную ручку, чтобы удержаться, мой желудок сжимается.

— Тебе нужно кое-что понять. — Говорит он, его голос напряжен от едва сдерживаемого гнева. — Эти люди, они не играют в игры. Брэдли, моя семья, они причинят тебе боль, Шарлотта. Они…

Я смотрю на него мгновение, не понимая.

— Я знаю это, — шепчу я. — Конечно, я знаю это, иначе я бы не…

Его челюсть сжимается, его взгляд устремлен на дорогу впереди, когда он поворачивает к следующему съезду, и я понимаю, что он говорит это не мне. Не совсем. И он также не сердится на меня.

Он сердится на себя.

Он сердится, что оставил меня одну. Что у Брэдли вообще был шанс добраться до меня. Я вижу, как работают мышцы его челюсти, боль на его лице, и часть меня, которую я не смогла подавить, прорезается сквозь весь гнев и всю боль, желая утешить его.

Я протягиваю руку, касаясь его предплечья.

— Иван, я…

Слова вырываются из моего рта, когда тяжелый груз врезается в нашу машину, отбрасывая меня в сторону, выбивая все дыхание из моих легких. А затем мы летим, катимся, падаем… и я уверена, что все кончено.

И он никогда не узнает, что я собиралась сказать дальше.

23

ШАРЛОТТА

Мир вращается вокруг меня. Больно. Болит все: от ударов моего тела о дверь, сиденье и приборную панель, от прикосновения разбитого стекла, и даже от гнущегося металла, когда машина переворачивается и катится вниз по склону в сторону съезда. Я не видела, что было за этим, и закрываю глаза, чувствуя горячие слезы на щеках, когда думаю об ужасных возможностях. Деревья. Овраг. Еще одна дорога, по которой движение будет бить нас, пока мы не превратимся в пасту…

Моя голова ударяется обо что-то твердое, и боль взрывается за моими глазами. Я смутно слышу голос Ивана, выкрикивающего мое имя, но его голос звучит далеко и приглушенно, как будто он кричит через то стеклянное окно, по другую сторону которого он был с Брэдли. Каждое слово приглушается звоном в ушах.