Бесконечная суббота (СИ)

Существо пахло лесом, мокрым снегом и тиной.

- Смотрите, какие странные звери водятся в ваших местах, - тихо сказал мальчик и поднял вверх сперва бровь, а затем и большой пальчик.

Еремеев прокашлялся: нынешнее помешательство очень напоминало приснившийся ему накануне ночью сон.

- Хотите узнать, откуда берутся драконы? - дёрнула его за рукав девочка.

Еремеев ошалело посмотрел на неё, потом - на Зайку.

- Я ...

- Х-Т-Т-Т-Т!! - раскатисто выдохнул дракон, скосил огромный, похожий на лошадиный, глаз и шагнул к ним через рощицу.

Зайка обмякла, и он еле успел подхватить её.

- Это стражи между мирами, - сказала девочка.

- Ага, а Змей Горыныч - сиамские близнецы... - почти на автомате согласился Еремеев, крепко держа Зайку. Вверху, высоко над его головой, медленно проплывала свалявшаяся, похожая на овечью, густая серая шерсть.

Брюхо дракона колыхалось, как низко идущие облака, а когда оно закончилось, небо над головой получилось уже вечерним - густого багрового цвета.

- Это возмутительно... - сказал Еремеев.

Парк был на месте, но воздух в нём оказался летним и горячим. Таким горячим, что Еремееву, и так взмокшему от ужаса, стало совсем дурно. Он разжал пальцы, отпуская Зайку, и собрался плавно осесть рядом.

Мальчик с девочкой испуганно переглянулись.

- Ох! - ахнула девочка.

- Если вам станет плохо, здесь появятся совсем не те люди, и всё пойдёт по-другому, - поспешно зашептал мальчик. - Вставайте.

Еремеев помотал головой, пытаясь справиться с головокружением. Берёзовой рощи больше не было, вместо неё в нескольких метрах от них топорщился худосочный тощий подлесок. Из подлеска выбежал маленький, по колено Еремееву, сердитый человечек в красном трико. Волосы у человечка были спутаны и торчали во все стороны, как у давно нечёсаного рыжего пуделя.

- Вы кто такие?! - замахал руками человечек. - Вон! Вон отсюда!

- Квитанцию! Квитанцию, чёрт бы вас побрал! - снова зашептал мальчик. Не дожидаясь ответа, он проворно сунул ладошку в карман к Еремееву, достал первое, что попалось под руку, и поспешно сунул человечку квитанцию. Очумевший Еремеев открыл было рот, но слов у него не было, и поэтому с минуту он молча с открытым ртом наблюдал, как гномик, сморщив узкий лоб со сросшимися над переносицей рыжими бровями, читает вслух по буквам его фамилию.

- Е-РЕ-МЕ-ЕВ.

Девочка дёрнула мальчика за рукав, зашептала что-то ему на ухо, но мальчик только отмахнулся от неё.

- Врать неправильно, это очень портит карму. Понимаете, - сказал он гномику, - нам нельзя уходить. Это архат.

И вздохнул.

***

- Что значит "пытался быть писателем"? - карлик в сером строго посмотрел на него поверх очков.

Глаза карлика за толстыми линзами были большими и выпученными, а передние зубы напоминали зубы большого старого грызуна, и Еремеев подумал, что похож сейчас на Алису, сидящую перед престарелым безумным кроликом. Получилось смешно.

Всё так же глядя поверх очков, человек-кролик в сером укоризненно покачал головой.

- Смех без причины...

- Признак хорошего настроения, - закончил за него низкий бархатный голос.

Стена напротив Еремеева дрогнула, и прямо сквозь неё в комнатку, где они сидели, туго втиснулось странное, можно даже сказать уродливое существо. Сказать, что он не имело ничего общего с человеком, - это не сказать ничего. У него было длинное, "тракторное", как у гусеницы шелкопряда-переростка, туловище и огромное количество ходильных ножек. Передняя часть существа была приподнята над полом метра на полтора, а то и больше, потому что, когда "гусеница" вползла в комнатушку полностью и огляделась, её маленькая чёрная головка зависла чуть выше Еремеевского лица. Какое-то время головка эта качалась из стороны в сторону, оценивая увиденное, как головка озадаченной кобры, потом мельком взглянула на съёжившуюся между детьми Зайку, на лежащую у неё на коленях синюю Еремеевскую стёганку, и повернулась к сидящему за столом человечку в сером.

- У к-к-крапивы в этом году п-почему-то чернеют листья, м-монсеньёр, - заикаясь, пролепетал тот и испуганно задвигал кадыком.

- Зато чертополох вымахал выше моего роста, - заметила "сороконожка". Вид у неё при этом был не то инфернальный, не то ярмарочный, балаганный. Она неторопливо просеменила к столу и взяла в висящие на груди "ручки" лежавшую перед человечком квитанцию.

Еремеев провёл рукой по лицу, стирая выступивший на лбу пот.

- Ну, что ж, господин Еремеев, - сказало существо. - Пройдёмте.

- Подождите, подождите! - дёрнулся Еремеев в сторону зажмурившейся Зайки. - Я не один.

Существо озадаченно огляделось.

- Еремеев? Один.

Оно открыло входную дверь, приглашая его на выход. Мальчик с девочкой переглянулись, мальчик кивнул Еремееву: идите, идите, и Еремеев пошёл.

***

- Вы вообще понимаете, во что ввязываетесь?

"Гусеница" семенила впереди него, И Еремееву было хорошо видно, как на её спине под пергаментной бурой кожицей ходят тугие мышцы. Если это всё ещё и был сон, то такой реалистичный, которых ему видеть ещё не приходилось.

- Нет, - честно сказал он. - Во что?

- Бесстрашие - замечательная вещь. Если не пересекается с членовредительством.