Бесконечное Лето: в плену у Матрицы.

— А сама-то отдашь? — насмешливо поинтересовалась Ланка.

— Если понадобится, то всю без остатка!

— Ага, чужую, но только не свою. Сама, небось, в кустах отсидишься!

— Ты у меня сейчас поговоришь!

Удар оказался слабее, чем у «вожатой», практики не хватало. Но цели достиг — народ нехотя принялся копать землю.

Окрылённая успехом, Марина принялась донимать Лику:

— Чего так слабо работаешь? Бери больше, кидай дальше!

— Девятый круг Ада будет ждать тебя, — тихо отозвалась та.

И было в её голосе нечто такое, отчего «надсмотрщица» попятилась и больше к ней не приставала.

Сталина, однако, отсутствовала недолго и, поманив к себе пальцем Евгению, увела её с собой.

— Повезло кому-то, — вздохнула Янлин.

Однако лучше бы мы не завидовали: Евгения скоро вернулась, и явно не в самом лучшем расположении духа: молча, с каменным лицом принялась рыть окоп.

Чуть позже нам всё же удалось её разговорить. Оказалось, Сталина заприметила в кибер-кружке механического пса (и почему не догадалась его спрятать!), который очень её заинтересовал. Но совсем не с той точки зрения, с какой рассматривала его применение Евгения.

— Представляете, она уговаривала меня модернизировать Рэкса таким образом, чтобы он мог охотиться на людей и рвать их на части! Поставить ему железные клыки, пластины с шипами поверх шерсти, одновременно увеличить скорость передвижения, а на закуску — снабдить огнестрельным оружием. Чтобы не только бегал, но и стрелял.

— Мы не позволим сделать это! — воскликнула Ланка, подвизавшаяся в кружке в качестве помощницы.

Сгрудившись в кучу, мы принялись обсуждать услышанное.

— Эй, а окопы кто рыть будет? — подошла к нам Марина, поигрывая плетью.

— Если что, смотри: нас много, и у нас лопаты, — с угрозой в голосе предупредила Ланка.

Марина отступила на шаг.

— Я… я всё расскажу Сталине!

— Как же низко ты пала, Алиса, — вздохнув, с горечью пробормотал я. Никто, естественно, ничего не понял.

Работа продолжалась, но её эффективность очень быстро сошла на нет: с непривычки все натёрли мозоли на ладонях. Все, кроме меня — спасибо регулярному упражнению с вёслами.

Вернувшаяся Сталина смачно материлась по этому поводу, пообещав суровые наказания, вплоть до расстрела. Немного успокоившись, отправила нас в медпункт — лечить «боевые ранения».

А потом был обед, после которого вновь бегали кросс. «Вожатая» рассудила мудро: раз руки задействовать нельзя, пусть хоть ноги работают. Закончилось всё там, что и ноги подстёрли основательно.

— Швайнепионирэн! Толку от вас никакого, в газовую камеру вас бы всех, да без приказа сверху нельзя. Но запрос на него пошлю обязательно.

Потом она ещё долго разорялась, какие отбросы общества ей достались, и как тяжело иметь с нами дело. Ещё раз напомнила, кто наши враги, и задала к завтрашнему дню написать сочинение на тему: «Что я сделаю с врагом, который попадёт ко мне в руки».

Оставшийся на кухне мешок картошки дочищать в конце концов пришлось мне.

— Раз мозоли не натёр, значит, плохо орудовал лопатой, — сделала вывод Сталина. — Посмотрим, насколько лучше станешь орудовать ножом.

Ланка вызвалась мне помочь, но я отказался. Мне требовалось протянуть время, пока лагерь не утихомирится полностью, и о том, куда собираюсь пойти, не должен знать никто.

Где-то с полчаса я выжидал, механически орудуя ножом. Убедившись, что вокруг всё тихо, выпрыгнул в окно и бегом к медпункту. Там никого не было и, забравшись в подсобку, я уже потянулся было к телефонной трубке, как рядом возник Добрый.

— Сюда идут. Будь осторожен.

И точно: едва я успел выскочить из подсобки и запереть за собой дверь, как на пороге медпункта нарисовалась Сталина. И когда успела переобуть сапоги, надев бесшумную обувь? Спасибо Доброму, иначе она застала бы меня врасплох.

Встретившись с ней взглядом, я невольно вздрогнул. Если в глазах Рэны горел огонь Ада, то глаза Сталины были холодней антарктического льда. Быть может, даже холодней жидкого азота, куда, если сунуть руку, а потом щёлкнуть по ней, она отвалится. Но хуже того, в её правой руке был зажат Desert Eagle, пулями из которого можно остановить даже быка.

— На колени, унтерменш, и моли о пощаде!

— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях! — гордо ответил я, прекрасно понимая, что последует дальше.

От грохота выстрелов заложило уши, а пороховой дым окутал всё помещение. Странно, боли нет, разве что звон в голове.

Когда дым немного рассеялся, на полу валялись семь пуль, а Сталина недоумённо смотрела то на меня, то на оружие, оказавшееся бесполезным.

— Ну ничего, сделаем по-другому, — от злости её красивое лицо казалось почти безобразным. — Если не могу уничтожить, то парализовать вполне по силам.

И пистолет превратился в подобие планшета. Но теперь я уже не стал тупо ждать, что произойдёт дальше: подскочив к ней, одной рукой перехватил её руку, а второй вырвал у неё странный предмет, мгновенно распавшийся на мириады пикселей. И вновь подобие электроразряда, вызвавшего конвульсии, но теперь, предвидя последствия, мне удалось удержать её от падения, пока судороги не прекратились.