Бесконечное падение

Можешь делать что угодно. Я не встану у тебя на пути. Ты свободна в своём выборе.

Говорят, жизнь — как сломанная карусель: поднимет тебя выше неба, а после размажет о землю… Именно так происходит со мной постоянно. И этот раз не становится исключением. Вот только это моё очередное взлёт-падение, пусть и не менее болезненно, но оно и правда приносит освобождение. Сердце бьётся будто бы с новой силой. Гораздо легче и быстрее.

— Спасибо, — шепчу негромко.

Агеев отступает на шаг назад, а я оглядываюсь, не в силах удержать переполняющие меня изнутри эмоции. Обнимаю мужчину и целую его в щёку.

— Ты самый лучший… — добавляю в таком же тоне. — Ну об этом ты тоже наверняка знаешь, — заканчиваю смущённо.

Встречаю в серых глазах мелькнувшую растерянность, мгновенно сменившуюся на более привычную отстранённость. Мужчина вздыхает напоказ удручённо и качает головой, будто бы не признает сказанного мною.

— Иди уже, — отмахивается напоказ устало.

А мне большего и не требуется. Даже не бегу, вылетаю из палаты, не раздумывая о направлении, в котором меня несёт навстречу моей новой жизни. Я просто знаю, что оно правильное. И чтобы не случилось позже… Больше ни разу не пожалею. Ни о чём.

Артём всё ещё под наркозом, а реанимационная медсестра при моём появлении мрачнеет и хмурится, бормоча себе под нос, что не положено тут «шляться всяким», однако ничем иным не препятствует моему пребыванию возле мужчины. Я же сажусь на край постели и последующие несколько часов просто не отхожу от него, осторожно и бережно сжимая широкую сильную ладонь в своих подрагивающих пальцах. Честно говоря, понятия не имею как Рупасов отреагирует на такую мою вольность, но по большей части это не тревожит меня. Слишком важно чувствовать исходящее от него тепло и ощущать, что он рядом.

— Ты… — едва слышно произносит Артём, когда приходит в себя.

Он болезненно морщится и слегка приподнимается выше.

— Я… — отвечаю с ласковой улыбкой.

Наверное, надо бы сказать гораздо больше, но, глядя в омут цвета бездонной синевы, любые слова кажутся ненужными, да и вообще малозначимыми.

— Ты… Стреляла в меня, — поправляет сам себя Рупасов. — Два раза причём.

Он слегка прищуривается и больше ничего не говорит, ожидая моей реакции.

— Да, стреляла, — каюсь без раздумий, тут же разбавляя короткую повинность встречным. — А ты бросил меня. Тоже два раза.

Уголок его губ приподнимается в ухмылке. Я тоже продолжаю улыбаться, хотя сердце обливается горечью вины. Но и оправдывать собственные действия дальше я не спешу. Просто не знаю, что следует сказать и как объяснить содеянное, ведь, судя по всему, Артём явно не в курсе о многом, а портить такой момент ужасными известиями… Пожалуй, не сегодня.

— Потом расскажу, ладно? — подвожу мысленный итог вслух.

Мужчина прикрывает глаза, выражая тем самым согласие, и сжимает ладонь, которая до сих пор покоится в моих руках. Синева его глаз наполнена безмятежностью и чем-то ещё безгранично тёплым, нежным — тем, что согревает моё сердце и развеивает последние сомненья… Временно высвобождаюсь от прикосновения любимого, снимаю с безымянного пальца полоску из жёлтого золота, аккуратно положив украшение на край прикроватной тумбы. С пару секунд смотрю на обручальное кольцо, внутренне отпуская каждое мгновение своего прошлого, а затем перевожу взгляд обратно на мужчину.

— Я люблю тебя. И больше никогда не оставлю.

Эпилог

Восемь месяцев спустя

Шум прибрежных волн убаюкивает сознание. Я почти засыпаю, сидя в плетёном кресле на веранде моего нового дома, когда на плечи ложится тёплый плед, а висок обжигает горячее дыхание любимого.

— Как мои девочки? — тихонько шепчет Артём.

Он нежно целует в щёку и опускается прямо передо мной на корточки, переводя взгляд с моего лица на заметно округлившийся животик. В омуте цвета бездонной синевы лучится тепло, а на его губах запечатлена ласковая улыбка.

— Хорошо, — отзываюсь тихонько.

На самом деле жутко болит поясница, постоянно тошнит и вообще в последнее время я ненавижу весь мир, чуть ли не каждую минуту молясь о том, чтобы срок родов приблизился как можно скорее… Но то, конечно же, по большей части остаётся только в мыслях. Ведь в моей жизни есть абсолютно всё, чего бы я только могла пожелать, и даже чуточку больше, поэтому грех жаловаться на прилагающееся как обязательное неотделимое дополнение.

— Устала? — добавляет мужчина.

Солнце на горизонте почти село, а закатные лучи озаряют горизонт алыми красками, раскрашивая волны в ста шагах от нас в причудливые краски. Я провела на улице большую половину дня, бессовестно предаваясь безделью, так что вопрос в принципе не уместен, к тому же Рупасов и сам только вернулся с работы, поэтому отрицательно машу головой, едва сдерживая ехидную насмешку.

— Твоя мама мне чуть ли не полный багажник загрузила чего бы нам сегодня поесть на ужин, так что… — не договаривает Артём, потянув меня за руки к себе, тем самым помогая подняться. — Голодная? — дополняет, почти смешивая наши дыхания.