Бесконечность

– Ну, Дилан, я помню всю твою жизнь. Если ты спросишь у меня, я отвечу: это реальный мир, вот только вряд ли тебе это поможет. Наверное, то же самое я сказала бы тебе и во всех остальных мирах, правильно?

– Да, не поможет. Я вам признателен. Ева Брайер говорит, что процедура может вызвать дезориентацию, и, похоже, именно это со мной и происходит. Я должен как-то отключить эти впечатления и снова переключиться на наш мир.

Алисия встала. Обойдя стол, она присела на него.

– Если эти миры действительно такие правдоподобные, возможно, тебе потребуется время.

– Знаю. Я просто не могу понять, как потерял три недели своей жизни. Если Ева Брайер права, я все это время вставал, ходил на работу, жил своей жизнью, и так до тех самых пор, пока сегодня утром не пришел к ней в кабинет. А теперь получается, что последние несколько недель были стерты в моей памяти и заменены мирами, в которые она меня отправила. Как такое возможно?

– Я не могу ответить на твой вопрос, поскольку не знаю подробности ее метода. Но мне кажется, что дело тут не только в Еве Брайер.

– Что вы хотите сказать?

– Психологическая травма воздействует и на память, Дилан. Ты пережил в высшей степени трагическое событие.

– Карли.

– Совершенно верно. – Алисия положила руку мне на плечо: – Позволь спросить у тебя кое-что. Забудем о сегодняшнем дне. Забудем о последних нескольких неделях. Что последнее ты помнишь?

Закрыв глаза, я мысленно открутил часы назад и подождал, когда секунды снова начнут свой отсчет вперед.

– Я помню себя в реке, – сказал я. – Я был под водой. Именно тогда все остановилось.

∞

Наконец я оказался у себя дома.

В прихожей слышался шум телевизора у Эдгара наверху. Я подумал было о том, чтобы подняться к нему, но затем рассудил, что он наверняка спит. Завтра четверг, и мы с ним увидимся в Институте искусств.

В своей квартире я увидел то, что можно было ожидать найти у человека, недавно потерявшего жену. Цветы начинали увядать. На столе лежали письма с соболезнованиями: одни вскрытые, другие по-прежнему нераспечатанные. Корзины были завалены грязным бельем, в раковине громоздились горы немытой посуды. Это была квартира человека, который провел несколько недель в некоем подобии ледника, застывший на месте, не имеющий возможности пошевелиться. Вид всего этого пробудил свежие воспоминания. Три последние недели не вернулись, но все остальное, случившееся перед тем, как мы с Карли уехали на выходные за город, по-прежнему присутствовало здесь, в квартире, дожидаясь меня.

В ту ночь мы с Карли ругались в гостиной. Она рвала на себе волосы, стыдясь случившегося, и потеряла сережку. И вот на полу перед камином я увидел блеснувшую бриллиантовую сережку, лежавшую там, где она и упала.

В поездку я собирался небрежно. Стопка теплых свитеров вывалилась с верхней полки гардероба, и я в злости раскидал их ногой по всему полу. Все свитера лежали здесь, в точности так же, как я их оставил. Определенно, за все это время я так и не удосужился их убрать.

Когда я в тот вечер вернулся домой, Карли слушала сборник Элли Голдинг[24]. Увидев меня, она остановила проигрыватель на середине диска. Я запомнил, какая это была песня. Я включил проигрыватель, и песня продолжилась с того самого места, на котором оборвалась.

Не признавать очевидное было невозможно.

Это моя квартира. Это мой мир. Никакой другой Дилан Моран здесь не живет – только я один.

Я прошел на кухню и налил себе водки. Посмотрев на кубики льда, сверкающие в стакане подобно бриллиантам, я вылил водку в раковину. Затем отправил туда же все содержимое бутылки. В баре стояла непочатая бутылка «Абсолюта», и я избавился от нее тем же способом. Я продолжал так до тех пор, пока полностью не избавился от хранившегося у нас дома спиртного.

Дилан Моран больше не пил.

Я был на кухне, когда позвонили в дверь. Я понятия не имел, кто это мог быть, но прошел в прихожую и открыл дверь. На пороге стоял следователь Харви Бушинг. Он выглядел таким же изможденным, как и во всех остальных мирах, и его глаза искрились той же проницательностью. В своей собственной жизни я его совсем не помнил.

Но тем не менее Бушинг меня знал.

– Мистер Моран? Следователь Бушинг. Мы с вами встречались пару недель назад. Вы позвонили в полицию, обнаружив на берегу реки труп молодой женщины.

– Чем могу вам помочь? – ответил я, хотя момент времени, о котором он говорил, находился в том облаке тумана, о котором у меня не сохранилось никаких воспоминаний. Я не помнил, чтобы находил труп, не помнил, чтобы звонил в полицию.

– Ну, я хотел лично сообщить вам то, что мы задержали человека, убившего Бетси Керн. Это был ее бывший ухажер, какое-то время преследовавший ее. Он сознался.

– Рад это слышать.

– Я просто хотел принести вам свои извинения. Допрашивая вас в парке, я, возможно, был излишне резок. Дело в том, что нередко тот, кто сообщает о преступлении, и является преступником.

– Вы просто выполняли свою работу.

– Я очень признателен вам за понимание. В общем, дело закрыто. Я рассудил, что вы должны это знать.

– Благодарю вас, следователь Бушинг.

– Всего хорошего, мистер Моран.