Бесконечность I. Катастрофы разума

— Да, — сказала она, — а потом я вспомнила, что отец Томаса вёл какое-то дело, связанное с лекарствами. Я понимала, что это безумие, но какая-то моя часть сказала: а почему нет, вдруг его действительно одурманили.

Кристина заинтересованно прищурилась. Вечер явно переставал быть томным.

— И что же вы узнали? — спросила она. Светлана вздохнула.

— Сначала это была игра, наваждение какое-то, но я стала собирать информацию. Я находила в интернете жертв этого препарата, и вот что странно: симптомы их болезни очень были похожи на то, что рассказывал Томас: головная боль, помутнение в глазах и, что интересно, помутнения в памяти. Время шло, и вдруг я узнаю о расследовании одной девушки, сестра молодого человека которой пострадала от этого препарата, а его самого сбила машина. Насмерть.

Кристина многозначительно хмыкнула. Но про себя.

Где-то она это уже слышала.

— Эльмира Сабурова, — сказала она, — значит, вы её знали.

Осведомленность собеседницы удивила Свету, и она некоторое время помолчала, взвешивая, рассказывать дальше или нет.

— Конечно, — наконец продолжила девушка, — правда, мы познакомились с ней уже после всех этих событий. Я, собственно, и рассказала Альваро о вреде этого препарата.

— Даже так, — сказала Кристина, — значит… Светлана кивнула.

— Да, — сказала она, — мы в каком-то смысле стали напарниками. Я, поскольку жила в Женеве, помогала Эльмире в расследовании деятельности клиники Тополевича, даже медсестрой туда устроилась работать.

Кристина мысленно присвистнула.

— Значит, медсестра, которая…

— Это была я, — сказала Светлана, — я собирала информацию. И погружаясь в деятельность клиники, я поняла, что этот препарат действительно являлся очень сильным нейролептиком, я сама видела, как доктора с его помощью гипнотизируют пациенток, и они могут выполнять любые их команды. Теперь история Томаса уже не казалась сказкой. Андрей Левицкий тоже, вероятно, это понимал, поэтому очень старался вызволить Томаса, он ему был нужен как свидетель. В конце концов, его стараниями Томаса выпустили, но на свободе они встретиться не успели.

— А документы? — спросила Кристина. — Документы Чилуэлла-старшего. Вы их нашли?

Светлана вздохнула.

— Нет, — сказала она, — если бы нашли, то, возможно, у нас были бы какие-то доказательства, а так ничего.

— Ох уж мне эти детективы-любители, — пробормотал Штильхарт, — если бы вы сразу пришли к нам, а не устраивали самодеятельность, тогда все было бы по-другому.

— А кто бы мне поверил? — воскликнула Светлана. — Я сама-то в это не всегда верила, так, мечтала скорее.

— Понятно, — сказала Кристина, — а скажите, вот тогда вы говорили Флориану, что перед той ночью вы заметили, что очень изменилась в поведении Александра, а кроме поведения вы что-то заметили?

— А при чем здесь Шурочка? — спросила Светлана. — Вы что, её подозреваете? Да нет, она мухи бы не обидела.

— И всё же? — спросила Кристина.

— Да не знаю, — сказала Светлана, — всё как-то очень быстро произошло, хотя постойте, кое-что было. Один раз она не пришла на занятие по международному праву. Это было странно, она очень любила этот предмет. Я её встретила на следующий день, а она сказала, что к ней 17 декабря приезжает подруга, из Великоруссии, сказала, что она учится на журналистку.

— А имя подруги она не называла? — спросила Кристина.

— Не помню, — сказала Света, — по-моему, нет, она только сказала, что встретится с ней вечером в кафе на углу Place du Molard.

— А что произошло потом? — спросил Штильхарт. — Они встретились?

Светлана пожала плечами.

— В том-то и дело, — сказала она, — как раз на следующий день. Её как будто подменили. Как будто другой человек.

Кристина повернулась к Наташе.

— А когда вы видели её на машине? — спросила девушка. Понарина пожевала губу.

— Два-три дня спустя, — сказала она, — я это хорошо помню.

— Любопытно, — пробормотала Кристина, — очень любопытно.

— В том районе не так много кафе, — заметил Флориан, — так что, возможно, их кто-то вспомнит.

Кристина меланхолично вздохнула.

— Что ж, Штильхарт, — сказала она, — если у тебя нет желания дожидаться твоих друзей из комиссариата, то думаю, что нам здесь более нечего делать. Наташа, вызовите полицию после нашего ухода и изложите им все факты. Пусть будет так, как будто это вы обнаружили труп, и мой совет вам обеим: будьте острожны, кто бы ни была эта девица, она шутить не любит.

* * *

Ксения не доверяла Верховскому и тем не менее поехала с ним вдвоем, не поставив в известность коллег. Она должна была сама разобраться, и сама понять. Поэтому она покинула участок, никому ничего не сказав. Ей были нужны ответы, и что-то подсказывало, что убийство Кирсановой далеко не самое главное в этом деле. Было здесь, по её мнению, что-то ещё. Что-то, что витало в воздухе и готово было взорваться.

За всю дорогу Верховский не проронил ни слова, сохраняя то напряженное ощущение, которое Ксения уловила, когда увидела его.

— Это здесь, — коротко сказал он, — идемте.

— Вы знаете, кто этот художник? — спросила Ксения.

— Догадываюсь, — кивнул Александр, — но понять мы сможем, только когда поговорим с ним.