Бесконечность любви, бесконечность печали

-      Пройдет, - попыталась отмахнуться Балай, хотя на самом деле основания для беспокойства имелись. Гипертония преследовала ее давно, лет десять минимум. Но вот такое случилось впервые. Придется отнестись к здоровью серьезнее. - Скажите, кто заведует отделением, где лежит Ладышев? - неожиданно сменила она тему.

-      Арина Ивановна Семенова. А что такое? - заволновалась начмед. - У больного...

-      Насколько мне показалось, там требуется дополнительная терапия, - перебила ее Балай. - Однозначно нужен психиатр. С Семеновой можно поговорить?

-      Нет, она ушла минут десять назад. Мужа из кардиоцентра еще днем выписали, а она только сейчас за ним поехала. Уже начало восьмого, - попыталась Якушева защитить доктора, предчувствуя негативную реакцию важной персоны.

-      Плохо! - выразила та свое недовольство. - Она ничего такого за ним не замечала? Не делилась?

-      Нет... Но... Несколько минут назад я уже слышала нечто подобное от Валерии Петровны Лежнивец. Дело в том, что когда-то они работали в одной больнице, и вот сейчас она хотела ему помочь как бывшему коллеге. Но он отнесся к этому неадекватно и, насколько я поняла... выставил ее за дверь.

«Как и меня, - криво усмехнулась Балай. - Интересно, когда же они работали вместе?»

- Значит, не мне одной показалось, - с напускной озабоченностью произнесла Людмила Семеновна. - Предупредите дежурного врача о неадекватном поведении больного. Завтра я этим сама займусь...

Вадим, истощенный морально и физически, после ухода Балай долго бездвижно лежал на кровати.

«...Надо отсюда бежать, - решил он. - Выздоровеешь с такими гостями! Дома долечиться можно, хотя и не совсем правильно: потребуются анализы, обследования. Ребят напрягать не хочется... А не полететь ли мне в Германию? - осенило его. - И долечусь, и Хильду навещу. Не звонил с того самого дня, как заболел. Даже стыдно...»

Спустя минуту он уже разговаривал с Хильдой. Вопрос решился мгновенно: она, обеспокоенная новостью о его болезни, тут же предложила клинику. Обо всем договорившись, Ладышев заказал билет до Франкфурта, связался с Поляченко и, не вдаваясь в подробности, попросил его сегодня не навещать, а приехать к приемному покою завтра к семи утра. С какой-нибудь теплой одеждой. Дождавшись вечернего обхода дежурного врача, посматривавшего на него настороженно, и медсестры с уколом, Вадим закрыл дверь на ключ, присел на кровать и взял в руки стаканчик с таблетками. К уже привычным, назначение которых, как медик, он одобрил, прибавилась еще одна.

«Что это? - покрутил он в руках таблетку. Идти в ординаторскую и уточнять у дежурного врача не имело смысла. В любом случае в Германии скорректируют и схему лечения, и назначения.

«Черт с ней», - решил Вадим, пошел в санузел, спустил таблетку в унитаз и принялся собирать нехитрые пожитки обитателя больничной палаты.

«Заявление надо бы написать, - подумал он в конце сборов. -за то, что сбежал, заведующую по головке не погладят. Приятная, добрая женщина - не хочется ее подставлять... И хорошо бы иметь на руках копии обследований и анализов, - вспомнил он уже в кровати. - Здесь без Андрея не обойтись. Но тогда подставлю и это под удар: заподозрят в сговоре. Не буду пока звонить, завтра из аэропорта наберу, попрошу по возможности выслать копии по электронке. Хотя, собственно, большой нужды в них нет: тамошние врачи нашим не больно доверяют. Разве что для отслеживания динамики пригодятся... Так, теперь спать, - приказал он себе и закрыл глаза. - Утро вечера мудренее...»

Катя стояла у окна в коридоре, ведущем в приемный покой, и ждала Венечку. Пять минут назад больницу покинула Арина Ивановна, а он все не ехал, хотя клятвенно обещал быть ровно к половине седьмого вечера, максимум к семи. И телефон недоступен. А ее ждут в нотариате на другом конце города для подписания брачного контракта. Опаздывать никак нельзя, даже лучше бы приехать пораньше. И не только потому, что адвокатам с трудом удалось уговорить нотариуса задержаться на работе. Хотелось еще иметь запас времени, чтобы хоть бегло прочитать контракт. Надежде она доверяла, но не привыкла подписывать документы не глядя. Сказывался журналистский опыт, когда за каждое напечатанное слово приходилось отвечать.

Несмотря на карантин, в коридоре было достаточно оживленно, за спиной постоянно слышались шаги. Чтобы хоть как-то разнообразить нервное ожидание, Катя припомнила давно забытое занятие студенческих лет: вслепую по звуку шагов пыталась выстроить психологический портрет проходивших мимо людей.