Бесконечные дни

Старлинг Карлтон теперь командует моей старой ротой, а мне надо делать, что положено капралу. Во главе роты А – странный желтолицый тип, капитан Соуэлл. Щеки у него словно выструганы из дерева, а на них растут бакенбарды «дандрири», как у рядового Уотчорна много лет назад. Вы бы решили, что у него справа и слева от носа торчит по терновому кусту. Старлинг Карлтон не расположен со мной беседовать, так что я у него ничего не спрашиваю. Он мне наверняка не доверяет, но я ничего такого не задумал – хочу только позаботиться, чтобы Винона была невредима. Ей теперь приказывают ехать рядом с майором, который сидит на отличной вороной кобыле. При виде ее понимаешь, что сам проехал через Небраску и Вайоминг на жалкой кляче. Шкура майоровой кобылы лоснится в серебристом волшебстве снежного света. Давно я не ехал верхом рядом с майором, и прежний бальзам верности вливается потоком мне в сердце. Я вдруг остро ощущаю скорбь от четырех или пяти потерь. Старые товарищи, что пали в былых битвах. Убийство миссис Нил, кроткой женщины. И где-то на заднем плане – другие дела. Зыбкие призраки моей семьи, давно умершей в Слайго. Слайго. Это слово я уже лет десять не произносил даже в тайных мыслях. Перед глазами проплывает запачканное платье матери. Погубленный смертью передник сестры. Худые холодные лица. Отец, вытянутый вдоль, – как мазок желтого масла. Пятно. Черный цилиндр смят, словно аккордеон. Временами понимаешь про себя, что неумен. Но, тоже временами, внезапный порыв ветерка разума прогоняет туман обыденных мыслей, и тогда на миг все видишь ясно – словно землю, которую очистили от сорняков огнем. Мы бредем наугад и называем это мудростью, но это не она. Говорят, что мы христиане и все прочее, но это не так. Говорят, что Бог поставил нас над зверями, но любой, кто жил на земле, знает, что это наглая ложь. В тот день мы едем, чтобы молчаливо осудить Поймал-Коня-Первым, назвав его убийцей. Но ведь это мы убили его жену и дочь. Первую Винону. И многих других его родичей. Нашу Винону вырвали с этих равнин. Мы взяли ее к себе, как родную дочь, но она нам не дочь. Что она такое теперь? Разрывается надвое. Вот она – одетая мальчишкой-барабанщиком из армии Соединенных Штатов – смеется легким смехом. Она до глубины души рада, что может утишить боль майора, потому что жена майора когда-то обошлась с ней по-доброму. Винона, королева этой потрясающей душу земли. Черт возьми, капралу нельзя плакать. А Джон Коул сейчас лежит дома, на нашей с ним кровати, и гадает, чем занят я. Не предал ли я его, не изменил ли своему честному слову? В жизни нужно не только хватать и делать. Иногда приходится и думать. Но у меня нету столько мозгов, чтобы все продумать как следует. На мое черное безумие начинает сыпать снег – большей частью черные провалы да ветер. Отряд едет вперед, немецкий шут в авангарде. Но самый главный шут здесь я.