Бесконечный Космос

– Знаешь, сынок, ты можешь критиковать меня за мои творческие отпуска, за то, что я сбегал от семьи, как считала твоя мать. Ты знаешь, я родился на Долгой Земле. В необитаемом мире. Но для меня он не был необитаемым. Я начал слышать это, когда стал сам переходить. Я называл это Тишиной. Песня самой Долгой Земли – песня, лежащая в основе всех песен, в основе трелей птиц и шелеста ветра. И в некотором смысле именно ее я и искал все время, когда отправлялся в одиночные отпуска.

– Знаешь, папа, я никогда не слышал, чтобы ты произносил так много слов сразу. – Род нерешительно положил руку на плечо Джошуа. – Я правда стараюсь понять. Мы все старались. Даже мама.

Джошуа улыбнулся.

– Полагаю, каждый на это надеется.

– Но мы не можем оставаться здесь. – Род поднял лицо к Санчо. – Мы должны вернуться домой.

– Вести вас, – прорычал Санчо.

– Спасибо…

– Томас Таллис, – вдруг сказал Джошуа.

– Из какого он фильма?

Джошуа ухмыльнулся сыну.

– Старый английский композитор, кажется, из шестнадцатого века. Джорджина играла мне некоторые его сочинения. Наверное, засело в памяти. Похоже, именно это я слышу в песне троллей. Возможно, «Spem in alium». Вот почему я думал об этой строчке: «О Боже, лишь на Тебя уповаю…»

– С чего троллям петь какую-то старую английскую мелодию?

– Кажется, это называлось мотет. Полагаю, наша музыка просачивалась наружу задолго до Дня перехода. Интересно, был ли Томас Таллис прирожденным путником…

– Домой, – твердо сказал тролль.

Глава 47

В день, когда они покидали пещеру библиотекарей, Джошуа заметил, что Род вырезает что-то на одном из больших корней, поддерживающих земляные стены. У Рода был немного виноватый вид, когда его застукали, но затем он пожал плечами и отступил на шаг.

Джошуа наклонился, чтобы рассмотреть.

– Трудно читать при таком свете. И вырезано довольно коряво.

– Наверное, у меня нет гена Валиенте – мастера на все руки, – кисло сказал Род.

– А, Р, Н… – И вдруг он разглядел.

АРНЕ САКНУССЕМ[13]

– Надеюсь, написал правильно, – проговорил Род.

– Думаю, есть разные переводы.

– Не мог устоять, папа. Прочел эту книгу, когда она стояла у тебя на полке дома в Черт-Знает-Где.

– Я думал, тебе не нравится эта моя макулатура.

– Я ее просматривал. Правил нет, ты же знаешь.

К ним неторопливым шагом подошел Санчо, как всегда, в спасательном одеяле на плечах. Он вгляделся в надпись Рода и не выказал ни возмущения вандализмом на священном древе, ни особого интереса. Затем он выпрямился и поднял троллий зов.

– Готовы?

– Уходить отсюда? – уточнил Джошуа. Он всегда будет благодарен за это безопасное место, но находил, что приглушенный и неизменный свет подавляет, и при нем трудно спать. Он жаждал снова увидеть небо – любое небо. – Готовы, если ты готов, старый друг.

Санчо протянул ручищи. Джошуа с Родом, не имеющие ничего, кроме грязной одежды на себе и белого медицинского рюкзака на спине Джошуа, нерешительно взяли тролля за руки.

Джошуа внимательно посмотрел на Рода.

– Ты, наверное, не помнишь, каково это было, когда мы пришли сюда. Как спускаться по спиральной горке.

– Папа, я никогда не видел спиральной горки.

– Тогда спуск на космическом лифте. Это не столько переход, сколько падение. А без твоих таблеток…

Санчо строго сказал:

– Один шаг два шага домой.

Род улыбнулся.

– Папа, идем уже.

Они сжали руки Санчо.

Глава 48

Когда они вернулись к утесу с жалким лагерем Джошуа, местность казалась покинутой. Стоящий неподалеку самолет Рода выглядел нетронутым. Племя Санчо явно давно ушло. Но Санчо, похоже, намеревался задержаться на некоторое время.

Джошуа настоял на том, чтобы осмотреть Рода при помощи медицинской аппаратуры, которую не сумел втиснуть в белый рюкзак. Как они оба и подозревали, с Родом все было в порядке, за исключением нескольких ушибов, ударов по черепу и медленного восстановления после сильного обезвоживания. После такого пристального внимания Роду, в свою очередь, не терпелось подарить немного тепла и ласки своему брошенному самолету.

Когда он ушел, Джошуа неуклюже взобрался на утес и со вздохом облегчения сел рядом с Санчо.

– Вот мы и снова здесь, старина.

Санчо сидел, набросив на плечи серебристое одеяло.

– Ух.

– Будто ничего и не случилось.

– Ха!

– А тролли склонны к философии? Наверное, должны быть, учитывая все, что ты мне показал. Санчо, ты когда-нибудь задумывался о том, зачем все это?

– Ух?

– В чем смысл жизни? Что сказал бы тролль?

Санчо почесал заросший шерстью подбородок и поднял троллий зов.

– Тролль детеныш. Растет, мама-папа. Детеныши, мамы-папы, племя троллей. Песня, петь песню.

– Да, да…

– Охотиться, есть, спать, спариваться…

– Вот спасибо.

– Петь, еще детеныши. Племя троллей, долгий зов – найти еду. Более умные племена получают больше еды. Делают больше детенышей.