Бесконечный поцелуй тьмы

Это не имеет смысла. С тех пор, как Менчерес захотел столько одиночества, сколько это было возможно в последние дни, но не мог быть в полном одиночестве не вызывая подозрения, он выбрал этот маленький, скромный дом. Горгону и людям были даны строгие указания не говорить Кире ничего о нем, поэтому Кира не могла знать о его статусе среди вампиров, о том, какие необыкновенные у него были способности, что его богатство было далеко за пределами списка журнала Fortune 500, или любые другие вещи, что заманили многих других до нее. То, что она нашла его привлекательным, созданным просто из плоти и костей, и больше ничего, одновременно манило его и делало недоверчивым.

Если бы все было иначе, Менчерес повлиял бы на тягу, которую чувствовал к Кире, первой женщине за тысячи лет — возможно когда-нибудь — желающей его без скрытых мотивов. Но его время почти истекло.

Конечно, льстивые комментарии Киры могли также склонять его к тому, чтобы отпустить ее. Кира не намекала о каком-либо желании к нему с того дня у бассейна. Было вполне правдоподобно, что она попыталась очаровать его, чтобы он отпустил ее, поняла, что это не сработает, и прекратила. Менчерес ощутил острую боль, когда предположил такое. Да. Это было гораздо более вероятно.

— Снова лечение? — голос Киры прервал его размышления. Это звучало, как будто она глубоко вздохнула и ее пульс ускорился. — Хорошо, те же помогли, и я должна найти возможность пойти с тобой… Я говорила, что чувствую себя лучше, и я была на антибиотиках в течение нескольких дней… Да, мой телефон дома все еще барахлит… ну, я заснула и забыла зарядить батарею. Извини, что пропустила твой звонок. Я позвоню тебе завтра. Обещаю. Люблю тебя, Крошка-Ти.

Щелчок просигнализировал, что Кира повесила трубку, но Менчерес остался там, где был. Внезапная неровность ее дыхания сказала, что она борется со слезами. Кира не была склонна к слишком острому реагированию до сих пор, так что ее сестра должно быть очень больна. Менчерес почувствовал укол вины, что не может ускорить возвращение. Независимо от состояния ее сестры, это не означало ничего нового, и Менчерес не мог позволить Кире покинуть его с нетронутыми воспоминаниями. Если повезет, она пробудет здесь всего лишь день или два.

— Я закончила, — крикнула Кира, ее голос был более хриплым, чем обычно.

Менчерес поднялся, радуясь, что она не попыталась тайно сделать еще один звонок. Это свидетельствовало об осторожности и понятливости, двух вещах, недооцененных в современное время, из того, что он наблюдал. Когда он вошел в библиотеку, глаза Киры были сухими; но нахмуренный лоб и ее запах свидетельствовали о глубоком беспокойстве.

Он не пытался ее гипнотизировать последние два дня. Возможно, прошло достаточно времени, чтобы стереть воспоминания, даже если он все еще не может слышать ее мысли.

— Кира, я попытаюсь прорваться в твой разум снова. Если это пройдет успешно, ты сможешь вернуться домой сегодня ночью.

Она посмотрела на него и в этом взгляде были одновременно надежда и настороженность. Он также обнаружил смешанные чувства по этому поводу. Логика говорила, чем быстрее Кира уйдет, тем лучше будет для них обоих, но несмотря на это, он знал, что будет… скучать по ней.

Глупо скучать по женщине, которая не хотела ничего большего, как забыть, что она когда-то встречала его, он нашел бы это смешным, если бы шутка была не про него.

— Хорошо, — сказала Кира, вставая.

Его глаза вспыхнули изумрудным, когда соединились со светом ее зеленых, убеждая ее не отводить взгляд.

— Кира. — Ее имя было почти шепотом, но возбуждающая энергия наполнила это единственное слово. — Иди ко мне.

Она подошла, взяв его за руки, которые он протянул ей. Ее сердцебиение, дыхание и движение крови по венам были симфонией звуков, взывающих к нему. Но ее разум оставался тихим, изолируя свои секреты за стеной, за которую он не мог пробиться.

— Открой свой разум для меня, — выдохнул он, выпуская больше своей силы.

— Я… пытаюсь, — сказала она сквозь зубы, выхватывая свои руки из его хватки.

Эта ментальная стена покачнулась, но не пала. Менчерес выпустил ее руки и отступил назад.

— Все еще слишком рано, — сказал он, больше обеспокоенный осознанием того, что он освобожден от необходимости сказать Кире "прощай" сегодня вечером, и своей неспособностью снова вторгаться в ее разум.

— Прошло почти пять дней с того утра на складе, — сказала Кира, кружа вокруг в разочаровании. — Пять дней пребывания здесь. Я не знаю, сколько еще смогу выдержать. Давай же, отпусти меня.

У нее не было сомнений в своем желания забыть его навсегда — или в лучшем случае, никогда больше его не видеть. Если бы только он чувствовал такую же целенаправленную отрешенность над ней.

— Твоя сестра считает, что ты восстанавливаешься после гриппа, и твоя работа сохранена. Я знаю, что эта ситуация не твой выбор, но она скоро закончится.

Кулаки Киры сжались и ее естественный сладостный аромат испарился. — Моей сестре нехорошо.

— Есть ли опасность, что она умрет в ближайшие дни? — напрямик спросил Менчерес.