Бесконечный поцелуй тьмы

Его голос был низким, почти рычащим, когда он пропустил сквозь руку густую массу ее волос. Чувственное трение ее груди о его, возрастающее и падающее от ее учащенного дыхания, активизировало его жажду изучить ее всю. Тщательно, неустанно и медленно. Но хотя он держал ее гораздо ближе, чем это было необходимо, его руки оставались на ее спине и голове, удерживая ее, вместо того, чтобы познать изысканные изгибы ее тела.

Она ахнула, когда Менчерес провел своим ртом по ее шее, медленно посасывая, постоянно надавливая. Он еще не проткнул ее, но готовил ее к своему укусу, подходя к месту, где сочная вена была ближе к поверхности. Его глаза закрылись от вкуса лимонного нектара ее кожи, когда ее пульс бился напротив его рта, и от дрожи, что промчалась по всему ее телу. Ее запах окутал его, смесь опасения, колебания… и чего-то еще. Возбуждения.

Темный трепет торжества захлестнул Менчереса. Она может и не знала этого, но часть Киры жаждала, чтобы он укусил ее по причинам, не имеющим ничего общего с ее сестрой. Ты хочешь быть востребованной таким образом, думал он, проведя языком по ее шее еще раз. И ты будешь. Сейчас.

В следующее мгновение его клыки погрузились в ее плоть.

Глава 7

Все в Кире замерло от ощущения этих острых клыков, прокалывающих ее кожу, но она не была готова к тому, что случилось в следующий момент. Вместо боли, ее накрыл каскад чистейших ощущений. Сладкое, сочное тепло, казалось, медленно распространяется от ее шеи, вниз по ее плечам, и ниже, пока она не почувствовала, как ее тело погрузилось в горячий шоколад. Все ее заботы исчезли в такой спешке, что она почувствовала головокружение, только поняв, какой был тяжелый стресс, когда он уже не имел значения.

Её пальцы перебирали что-то густое и шелковистое. После того, как туман исчез из ее сознания, Кира поняла, что подняла свои руки и сейчас они находились в волосах Менчереса. Он глубоко, гортанно застонал в её шею, как только начал глотать. Мою кровь. Менчерес пьет мою кровь.

Мысль должна была напугать ее или, по крайней мере, сделать ее беспокойной, но Кира, напротив, прижалась еще ближе к нему. Осколки удовольствия вонзились в нее, когда его клыки скользнули глубже. Тепло, распространяясь по ее телу, начало кружиться и сосредотачиваться в одном месте, заставляя ее сделать вдох, в ответ на внезапно вспыхнувшую нужду в ее лоне. Ее руки запутались в его жестких, темных волосах, необъяснимо побуждая Киру тереться своей шеей о его рот.

Наслаждение пронзило ее достаточно сильно, чтобы заставить ее с трудом дышать, когда его клыки снова скользнули в нее. Она услышала свой стон. Почувствовала другой головокружительный разлив тепла. Как может укус доставлять так много блаженства?

Менчерес поднял голову слишком рано, оставив прохладный воздух на ее горле, вместо жесткого, чувственного давления его рта. Нежная ласка его рук по спине и голове исчезла, оставив разочаровывающую пустоту вместо ощущения его объятия.

Она даже не подумала, прежде чем притянула его голову вниз к своей шее.

— Не останавливайся, — выдохнула она.

Резкий вздох вырвался у него, когда его язык проделал долгий, медленный путь по ее горлу, где был след от его укуса.

— На самом деле ты так не думаешь.

Черта с два она так не думала. Она нуждалась в чудесном ощущении тепла, заполняющем ее тело. Нуждалась в его прикосновениях… Ее грудь скользнула по мускулистой груди Менчереса, когда она схватила его за голову и притянула ближе к изгибу своей шеи.

Он мягко, но решительно обхватил ее запястье рукой и оторвал от себя, отстраняясь от ее шеи. Эта скребущаяся необходимость в ней начала медленно угасать, оставляя лишь тепло и сладкую вялость, словно она только что вышла из горячей ванной, после того, как надышалась закиси азота.

Кира покачнулась, когда головокружение накрыло ее. Менчерес поднял ее и положил на что то мягкое. Она открыла глаза и обнаружила их на диване. Она ожидала, что его рот будет перемазан кровью, или струйку крови на его лице, но ничего не нарушало поразительной красоты черт его лица. Его глаза по-прежнему были ярко зелеными, встречая ее взгляд с не имеющей имя силой.

Она не имела ни малейшего понятия о том, что сказать. Раскованность, которая заставила ее прижимать голову Менчереса к своему горлу, требуя нового укуса, исчезла, оставив Киру в растерянности. Эта страстная реакция лишь то, что случается с каждым, кого кусал Менчерес? И поэтому он говорил, что она не подразумевает то, что говорит, прося не останавливаться?

Или она не хотела, чтоб он останавливался, так как укус был предлогом для большего, желания, которое она испытывала к нему? Она, разумеется, не позволила бы себе фривольного поведения при других обстоятельствах. И независимо от причин своих действий он по-прежнему был ее похитителем — ее нечеловеческим захватчиком. И она не собиралась усложнять и без того сложную ситуацию.

— Ты чувствуешь себя лучше? — спросил Менчерес тоном, нисколько не окрашенным ее смущением.