Бесноватые

Жена Деймона была самой белой женщиной, какую он когда-либо видел, она некогда ввела на христианских кофейных утренниках кружок вязания как средства от стрессов. Ни братья, ни их политика, ни их религия ему не нравились, но он был вынужден признать, что по крайней мере они помогли его жене. Он сомневался по поводу их мотивов, подозревая, что их больше занимал вопрос воссоединения семьи до полного объема и возвращения Джилл назад к суррогатной матери-религии.

— Мы отвели ее в нашу церковь, — объяснил Мэтью. — Ее построили в 1860 году. Стены шириной в три фута. Там нет электрических кабелей, никаких водостоков, ничего, через что могла бы проникнуть даже самая маленькая крыса. Двери ризницы деревянные, и кое-какие витражи уже обветшали, но церковь всегда была надежным местом.

Эдвард был вынужден признать, что идея была разумной. Джилл находилась в том состоянии, когда ее можно было лечить только с помощью психиатра и лекарств, но в данный момент больницы превратились в кошмарное место, куда крысы отправлялись пировать среди беззащитных больных.

Мэтью сел напротив Эдварда.

— Джиллиан устроилась в церкви, и мы надеялись, что она немного успокоится под защитой Господа. Затем там стали ночевать другие члены нашего прихода, и она начала беспокоиться, что они приносят с собой чумных блох, хотя мы и опрыскивали их, прежде чем пустить внутрь. Мы не могли видеть, как она страдает, поэтому построили ей отдельную комнату, прямо там, посередине апсиды…

— …мы устроили ее с максимальными удобствами, — перебил Деймон. — Десять футов на двенадцать. Четыре стены, потолок, пол, закрывающаяся дверь и вентиляционная решетка, сооруженная из крепкой мелкоячеистой сетки, — он выглядел застенчиво, как школьник, описывающий свою деревянную поделку. — Отец возглавлял всё это строительство, потому что у него есть некоторый опыт в столярном деле. Мы перенесли туда ее постель, книги, и она наконец-то смогла заснуть. Она даже перестала принимать снотворное, которое ты ей давал.

«Она пристрастилась к таблеткам, когда мы жили вместе, — подумал Эдвард с горечью. — В том, что у нее появилась эта привычка, все обвиняют меня».

— Так я не понимаю, — сказал он вслух, — что случилось?

— Думаю, лучше нам поехать в церковь, — сказал Мэтью мягко.

Церковь находилась меньше чем в километре от дома, она оказалась меньше, чем он предполагал, — стройная и простая, без контрфорсов и арок, с минимумом резьбы. Бывшее жилище валлийского священника было зажато между двумя более высокими стеклянными зданиями — торговля подавляла религию, затемняя улицы с неизбежностью лондонского дождя.

Перед одностворчатой дверью сидел человек, — грудь колесом, — который сошел бы за вышибалу в ночном клубе, если бы к его ногам не были привязаны наколенники для игры в крикет. Когда Деймон и Мэтью приблизились, он тяжело отодвинулся в сторону. Маленькая церковь озарялась светом тысячи разноцветных свечей, стащенных из роскошных магазинов. Многие были сделаны в форме героев мультфильмов — Бэт-мен, Покемоны, Утенок Даффи, — все они неуважительно горели перед алтарем и апсидой. Скамьи были убраны и свалены возле стены. В центре прохода стояла прямоугольная деревянная коробка, привинченная к каменному полу и подпертая досками, похожая на задник декорации для кино. В стену коробки была врезана дверь, которую охраняла пожилая женщина. Она читала, сидя в кресле с высокой спинкой. В нефе тихо беседовал десяток друзей семьи, расположившихся на оранжевых пластмассовых стульях, расставленных вокруг низкого дубового стола. Они подозрительно замолчали, когда Эдвард проходил мимо них. Мэтью достал из пиджака ключ, отпер дверь в коробку, распахнул ее и со щелчком включил свет.

— Мы подсоединили лампочку к автомобильному аккумулятору, потому что она не могла спать в темноте, — объяснил Деймон, поводя рукой с накрашенными ногтями в сторону комнаты, которая была совершенно голой, если не считать развернутый белый матрас, индийский ковер и стопку потрепанных книг на религиозные темы. В коробке пахло свежей краской и благовониями.

— Она же деревянная, — сказал Эдвард, стуча по тонкой стене кулаком. — Это же бессмысленно, Деймон. Крыса прогрызет ее за минуту.

— А что еще мы могли сделать? Так она чувствовала себя в безопасности, и это было самым главным. Мы не хотели, чтобы она страдала. Ты можешь вообще представить, каково это, когда член твоей собственной семьи так сильно страдает? Отец просто на нее молился.

Эдвард почувствовал нотки отторжения в голосе Деймона. Они с Джилл решили не сочетаться браком. В глазах братьев это было грехом, который не давал Эдварду права называться членом семьи.

— Вы хотите сказать, что она исчезла отсюда, изнутри? — спросил он. — Как бы она смогла выбраться?

— Вот мы и думали, что ты сможешь нам это объяснить, — огрызнулся Мэтью. — Думаешь, для чего мы попросили тебя приехать?

— Не понимаю. Вы запирали ее каждую ночь?

— Мы делали это для ее собственного блага.

— Какое благо может быть в том, чтобы запирать испуганную женщину в комнате?