Бесноватый Цесаревич 6

Много времени пришлось уделить наследникам покойного Ловица. Во-первых, они могли похвастаться тем, что наконец довели до ума обработку пороха. Я когда узнал, что у нас технологии не менялись чуть ли со времён Петра Великого, то малость выпал в осадок. В общем, химики скооперировались с Охтинскими инженерами и весьма плодотворно потрудились. Во-вторых, мы наконец-то запустили пробную серию гранат нового образца. По всем показателям это было оружие, на долгие годы превосходящее любые современные аналоги. Надеюсь, что это будет неожиданным сюрпризом для французов и других врагов. Для обороны своих позиций лучше не придумать. А на определённом этапе нашим войскам придётся обороняться. Но и в наступательных операциях похожая на немецкую колотушку граната придётся ко двору. Армия сама разберётся, где лучше использовать новый девайс. Так как новая взрывчатка выпускалась уже в достаточном количестве, то можно было задуматься о вооружении нескольких гренадерских частей.

Русская армия достаточно большой и неповоротливый механизм. Проводить кардинальное перевооружение накануне большой войны было признано нецелесообразным. Тот же капсюль, вернее, его прототип, уже был изобретён. Думаю, в плане химии мы вообще ушли на десятилетия вперёд. Но как вы себе представляете перевооружение двухсоттысячной армии за два года? Я немного знаком с возможностями экономики страны. Россия может потянуть много чего, но тогда придётся приостановить большинство проектов. В первую очередь — это строительство железной дороги и программу переселения. И не факт, что с условными новыми пушками и штуцерами, мы сможем противостоять Наполеону более эффективно. Ведь надо ещё обучить людей воевать в новых реалиях.

Примерно такие вопросы я обдумывал по дороге домой. Заодно заехал в Тверь и Ярославль, где детально осмотрел наши заводы. Жизнь на производствах кипела, рабочие пахали в две смены, и руководство думало о расширении. Что может быть прекраснее? Уже ловил себя на мысли, что я больше не нужен этим увлечённым людям, буквально горящим работой. А ведь мне нечего больше дать энтузиастам и первопроходцам, буквально на глазах, меняющих русскую промышленность. Теоретически можно описать, что такое дизель или двигатель внутреннего сгорания, но практически таких знаний у меня нет. Значит, надо оставить людей в покое и не мешать им своими прожектами. Но в дневник для дочери я про данные девайсы написал и максимально детально объяснил о чём речь.

— А вы заметили, как изменилась Москва? — спрашивает Астафьев, — Вам бы приехать сюда летом, Ваше Высочество. Хотя я слышал, что в Херсоне вы построили чудо-город!

Надо сказать, что под бессменным руководством Долгорукого, Первопрестольная действительно хорошеет с каждым годом. Это выражается не только в большом количестве новостроек, снесённых старых кварталов и множестве опрятно одетых людей. Москва обзавелась канализацией, водопроводом, общественным транспортом и стремительно растёт количество освещённых улиц. А ещё это очень чистый город. Убирается не только снег, но и мусор.

Во всём этом есть и моя заслуга, пусть больше косвенная. Ну уж очень не понравилось здешней аристократии, что я обозвал их альма-матер помойкой. Они в лепёшку расшиблись, но в течение трёх лет кардинально изменили ситуацию.

Вообще, со знатными фамилиями забавная ситуация. На каком-то этапе среди знати распространилось мнение, что я провидец. Мои слова о том, что дни аристократии сочтены и она будет снесена богатеющими низшими сословиями, восприняли очень серьёзно. И резко изменили своё отношение к прежнему образу мышления, кинувшись в бизнес. Денег и связей у товарищей хватало. Поэтому я не удивился, что Московский кредитный банк оказывается третий по капитализации после моего Сбера и Столичного коммерческого, где есть большая доля императорской семьи. Понятно, что светская жизнь никуда не пропала, но аристократия перестала считать торговлю табуированной.

Но потомки князей и бояр пошли дальше. Они будто задались целью доказать, что способны на любые свершения. Мануфактуры, обрабатывающие производства, заводы и крупные сельские хозяйства начали расти вокруг Первопрестольной как грибы. К моему удивлению и смеху буквально за десять лет, центральная часть России изменилась на глазах. Москва же стала центром нового вида оппозиции — экономической. Умные давно поняли, что воевать со мной бесполезно и пошли иным путём. И надо сказать добились своего.