Бесоборец

– Кащея нет на территории Лихолесья, – холодно процедила Марья. – Его темница надежно спрятана вдали отсюда. И где она, не знает даже глава Синода. Сдается мне, вы просто хотите оболгать Василису.

– Но зачем нам это? – удивился я.

– Идемте за мной, – холодно бросила Марья.

Она развернулась и направилась к корпусу. Мы переглянулись и последовали за ней.

– Теперь точно отчислят, – пробормотал Микулин. – Ох, и влетит же мне дома.

В голосе Василия слышалось плохо скрытое разочарование. Еще бы. Его отец наверняка прочил сыну большую карьеру. А княжич вылетит с первого курса. И покроет позором род.

– А ведут нас куда? – уточнила Муромцева. В отличие от Микулина, она была спокойна.

– В комнаты, – не оборачиваясь, ответила Марья. – Завтра состоится преподавательский совет.

– Судилище? – вырвалось у меня.

Настоятельница не ответила. Вошла в общежитие и проводила каждого до комнаты.

Меня она отправила в комнату последним.

– До завтра, мастер Святогоров, – сухо попрощалась Марья, и дверь за ней закрылась.

Я вздохнул и сел на край кровати. Ну, вот и все. Карьера бесоборца закончилась, так и не начавшись. Завтра я вернусь домой, и любимая сестра еще долго будет злорадно припоминать мне, что я опозорил семью.

Я зевнул и лег на кровати. И едва веки сомкнулись, как я провалился в тяжелый сон без сновидений.

Глава 24 Судилище

Предыдущий день, вечер и большая часть ночи выдались такими утомительными, что разбудить меня смог только колокол. Я зевнул, потянулся. Сел на кровати. Потер ладонями лицо, прогоняя остатки сна. Но помогало это слабо. И покинуть кровать мне удалось с великим трудом.

Кое-как я поставил чайник и добрался до ванной. Из крана полилась холодная вода, только она смогла привести меня в чувство.

Сегодня я не торопился. Голова была тяжелой, и тело словно налилось свинцом. Я неспешно оделся, подошел к окну с кружкой и принялся пить чай. Садовник торопливо убирал с площадки скошенную траву, возле пищеблока собрались сотрудники, и одна из поварих размахивала руками. Думаю, что наш визит не остался незамеченным, как и исчезновение мяса из хранилища.

Перед выходом я осмотрел себя в узкое зеркало в двери шкафа и убедился, что выгляжу достойно. Думаю, дворецкий семьи Святогоровых был бы доволен моим видом. Хотя вряд ли Матвея обрадует новость о том, что меня отчислили. Зато сестра будет рада. Я даже представил ее довольный вид и поморщился. Замотал головой, отгоняя морок. И шагнул к двери.

Когда я вышел в коридор, на втором этаже уже не было ни души. Только где-то на лестнице слышались голоса кадетов, которые опаздывали на построение.

Оказался в холле, когда кадеты уже стояли в ряд. Заметив меня, Марья недовольно поджала губы и молча указала на строй. Я прошел к своему месту. Краем глаза отметив, что Чернова с невозмутимым видом стоит в ряду. Заметив мой взгляд, она криво усмехнулась. Всего на долю секунды я увидел мрачное торжество в ее глазах. А затем на милом личике застыла маска бесстрастия.

Всю перекличку я ждал, что Марья прикажет нам выйти из строя. При всех кадетах зачитает обвинение и отправит на совет. Но настоятельница вела себя так, будто вчера ничего из ряда вон выходящего не произошло. И лишь когда кадеты направились в столовую, Марья остановила нас, жестом приказав остаться в холле.

Мы переглянулись. И Микулин зябко поежился. На секунду мне показалось, что княжич боится.

– Идемте за мной, – холодно отчеканила Марья, когда все кадеты покинули холл. И мы поплелись за ней.

Совет должен был проходить в здании рядом с библиотекой. В приемной была установлена статуя из белого мрамора. Девушка в сарафане с поднятыми к небу руками. Она смотрела в потолок, словно пытаясь рассмотреть небо через толстые перекрытия. Голову девушки украшал венок из полевых цветов. Лицо было преисполнено света и спокойной красоты.

– Веста, – шепнул мне Микулин. – Покровительница весны и мудрости.

Я невольно подумал, что большую часть жизни ничего не знал о существовании нечисти и борцов с нею. И ведь остальная Империя живет спокойно, не подозревая о сумеречном мире, который совсем близко – только руку протяни. Хотя, наверное, за нее тебя и укусит голодный упырь.

Марья провела нас по длинному темному коридору к высоким двустворчатым дверям зала. Открыла перед нами створки и торжественно произнесла:

– Прошу, кадеты.

Мы оказались в просторном зале. У стены стоял длинный стол, за которым было двое людей. Напротив стола располагалась узкая, не самая удобная скамья. За столом сидел несколько бледный Сокол, который о чем-то переговаривался с женщиной средних лет. Та была невыразительной, среднего роста, полноватая, с небольшим узлом серых волос на затылке. На незнакомке был дорожный костюм грязноватого розового цвета, который оттенял неуместный белый кружевной воротник. На руках были сетчатые перчатки, поверх которых сверкали тяжелые перстни.