Бесовское отродье

Храм Богини Смерти возвышался над городом, вселяя в сердца трепет своими острыми углами, узкими окнами и мрачными черными стенами, выложенными из специально обтесанных камней редкой породы, которые добывали на рудниках на самой границе государства. Храм был невероятно похож на мой монастырь в Дакии, но имел одно неоспоримое отличие – всем своим видом он демонстрировал величие своей Богини и внушал веру в её неоспоримое могущество. В монастыре же я испытывала абсолютную апатию, убедившись на деле, что, взывай – не взывай, а никто к тебе на помощь не придёт…

Ко мне никто и не приходил… до того дня, когда в ворота монастыря не постучался король Дакии, собственной персоной…

Я с лёгким подозрением глянула на храм Богини и выбралась из кареты.

– Следуй за мной, – сказала леди Яне и пошла к главным воротам.

Мы вошли в храм с центрального входа – что тоже было для меня в новинку, поскольку раньше я была допущена только в служебную часть, – и я удивлённо выдохнула, задрав голову и разглядывая купольный потолок. Фрески с изображением душ, летящих к Богине Смерти, были до того искусно сделаны, что у меня возникло сомнение – а не висят ли под потолком реальные люди, раздетые до гола? Но я быстро отмела от себя подобные мысли, хоть мне и показалось, что тела действительно двигались – совсем немного, едва шевелясь, но двигались в сторону Богини, ждущей их на конце фрески с распростёртыми объятиями.

– Леди Кирена, – окликнула меня леди Янэ, и я с удивлением увидела жриц храма прямо перед собой.

И как я не заметила их появления? Я же не слышала биения их сердец!

К слову, жриц я видела тоже впервые – в Дакии культ Богини Смерти был не так распространён, как культ Богини Жизни, а потому как таковых храмов на территории страны не было. Зато были монастыри, где главными были матери-настоятельницы, мало что знающие о тонкостях этой религии, но активно ратующих за истязание плоти во имя той из Богинь, что отвечает за приём душ умерших и переправление их по Великому Кругу Реинкарнации.

Жрицы сделали мне знак, и я последовала за ними вглубь храма, где оказался алтарь с подношениями и незаметная дверь, ведущая к лестнице в нижний ярус храма. Здесь, как я знала, должен был проходить обряд общения с бесом, но я не увидела в этом просторном тёмном помещении ничего, кроме колонн, поддерживающих потолок, и странных символов на полу, вокруг которых встали жрицы.

В следующее мгновение они одновременно повернули ко мне свои головы.

– Они не спрашивают, готова ли ты, поскольку ты пришла сюда по своей воле, – негромко сказала леди Янэ и слегка подтолкнула меня в спину.

Что ж, я не ждала радостной встречи, как не ждала традиционного ритуального приветствия, но это было… жутко. Поскольку открытыми у служительниц храма Богини были только глаза – всё остальное было спрятано под плотной чёрной тканью.

И глаза их светились в темноте…

Я вошла в центр круга, ощущая себя дико неуютно и совершенно не понимая, что от меня требуется… но в следующую секунду упала на колени от дикой боли в голове, а жрицы вокруг меня, одновременно вскинув свои руки, мгновенно создали надо мной энергетический купол и наполнили всё помещение странным вибрирующим звуком, исходящим из их гортаней…

Я тут же начала терять сознание от дикого звона в ушах, ощущая, как по губе потекло что-то тёплое.

– Кира.

Я открыла глаза. Я была в странном помещении – кажется, в старом доме. На потрескавшихся стенах висели красивые дорогие картины, а на старом деревянном полу – некронийский шёлковый ковёр, стоящий едва ли не целое состояние. Покосившаяся кровать, на которой я с удивлением обнаружила прекрасную некронийскую девушку с каким-то кровавым ошмётком на руках, была устлана редчайшим по качеству покрывалом, которое сейчас было всё в крови, как и…

Мама?!

Некронийка протёрла личико младенца уголком покрывала, ни секунды не задумываясь о том, что материал теперь был безвозвратно испорчен, и прошептала, склонившись над самым ушком новорожденного дитя:

– Кира, моё маленькое счастье.

Затем она подняла глаза и посмотрела прямо на меня, застывшую где-то под потолком этой странной комнаты.

– Атамэ, позаботься о ней.

И только теперь я поняла, насколько она была измождена. Под её глазами залегли глубокие круги, кожа на лице была мертвенно бледного цвета, пухлые губы – потрескавшимися и посиневшими, словно жизнь медленно покидала это прекрасное создание.

Некронийка вздрогнула и посмотрела в сторону двери.

– Он идёт, Атамэ. Он видел, как ты покидал моё тело. Теперь он безумен. Прошу, спаси моё дитя! – глаза девушки наполнились слезами, и она прижала окровавленного младенца к своей груди, словно хотела вновь забрать его в своё тело, дабы защитить от того, кто шёл по его душу, – Атамэ!

Я дрогнула. Затем ощутила вибрацию во всём теле. Я готова была исполнить клятву, которую дала своему бывшему сосуду.