Беспечность волхвов. Часть 2

— А чего тут особенно знать? Я прикинул, как долго можно трепаться друг с другом пока не дошли до кондиции, плюс запланированный перекур. А потом, скорее всего, песни горланили. Ладно, ты не обижайся. Все, что сейчас тебе сказал, я мог узнать по телефону. Дежурный, ни к чему не обязывающий, звонок любому из наших, скажем Олегу. Но сейчас я сам все домыслил. Не в первой, чай встречаемся. Если по-правде, мне очень жаль, что не попал на встречу. Но дела. Знаешь, мне пофиг все эти разговоры. Это так, неизбежный антураж погружения в атмосферу. Атмосферу единения, что ли. Посмотреть в лицо друг другу, в глаза. Глаза они говорят больше слов. Так что, считай, этим шашлыком я эту атмосферу для себя сейчас пытаюсь компенсировать. Так сказать, высосать ее из тебя.

Голос Геннадия подозрительно задрожал:

— Так иногда задумаешься, для чего живем? И понимаешь, а для этого для самого. Для общения с близкими тебе людьми. А все остальное чушь, муть, суета. Ладно, давай еще по одной, а то я сейчас разрыдаюсь.

Леонид растерянно смотрел на друга и неосознанно, по инерции вслед за ним опрокинул стопку в рот. Геннадий, посмурневший после своего монолога, постепенно стал приходить в себя. Он как-то жалко улыбнулся:

— В общем ты верно догадался. Из-за Санька я не пошел. Стыдно в глаза ему смотреть. Извинится надо. И не втихаря, а громко перед всем коллективом. А я до этого пока морально не созрел.

Суржиков отчаянно тряхнул головой:

— Но я обязательно перед ним извинюсь. Иначе сам себя уважать перестану.

Чтобы побороть нахлынувшие чувства и продолжить разговор, Суржиков прибег к дежурной фразе:

— Ну, ты сам-то как?

Богданов, находясь под впечатлением сказанного Геннадием, не выдержал и бесцветным голосом ляпнул:

— А за мной следят.

Он отрешенно усмехнулся и замолчал с глуповатой улыбкой на лице. Взгляд Геннадия, мгновенно посуровел:

— Как следят? Кто?

— Кто не знаю. Скрытую видеокамеру на рабочем месте у меня установили. Я случайно обнаружил.

Геннадий раздраженно бросил вилку на стол:

— Приехали с орехами. Надо думать, это твои заклятые друзья ее тебе подсуропили. Сначала грант у тебя из под носа увели. Остался пустяк — лавры к рукам прибрать. Ну, и чего? Ты им, надеюсь, не дашь украсть заодно и твою работу?

Леонид виновато улыбнулся:

— Дам. Погоди, ты не горячись. Тут, понимаешь дело такое, я им уже все показал, еще до того как они установили камеру.

Геннадий скептически поморщился:

— Ну и, дурак! Малахольный дурак.

— Погоди¸ Ген, не ершись. Ты не понял. Я сейчас объясню.

Геннадий потянулся за бутылкой, и скептически хмыкнул:

— Ну давай попробуй. Объясни.

Пока Геннадий наливал водку в стопки, Леонид, глядя ему в лицо продолжил:

— Помнишь, тот случай, когда антитела, выработанные для одного бакуловируса муравьев у других муравьев вызвали блокаду полиэдрина бакуловируса другого типа?

Геннадий, не отрывая глаз от стопок, выдохнул:

— Чего спрашиваешь? Конечно, помню. Такое не забудешь. Красивое проявление генетических связей. Я тогда еще пожалел, что не могу это использовать для повышения иммунитета человека. Но, кое на какие мысли меня это навело.

Леонид, удовлетворенный ответом друга, продолжил:

— Так вот. У этих муравьев тогда выявилась триггерная социализация.

Геннадий придвинул Леониду стопку:

— Давай еще по одной. А то шашлык стынет.

Леонид взял стопку в руку:

— Ты меня слушаешь?

— Слушаю, слушаю. Триггерная социализация.

— Так вот про этот эффект я и сделал доклад в Черногории, из-за которого мне и дали грант.

Геннадий опрокинул стопку в рот, чуть поморщился, ткнул вилкой в кусок шашлыка:

— А ты этот грант благополучно просрал.

— Да, наплевать на этот грант. Ты понимаешь, что такое триггерная социализация?

Геннадия продолжая жевать мясо, отрицательно помотал головой:

— Не, а.

Леонид со стопкой в руке продолжил повествование:

— Это когда под воздействием внешних факторов социум, в данном случае муравейник, структурно перестраивается. У некоторых членов социума появляются новые ролевые функции. Они начинают действовать самостоятельно от других членов в интересах социума. Вернее даже не социума, а в интересах всего вида. Это как центры кристаллизации в перенасыщенном растворе.

Дело в том, что почти все виды муравьев не могут жить без муравейника. Вне муравейника они довольно быстро погибают.

Геннадий макнул еще один кусок мяса вилкой в кетчуп:

— Ну и что? Ну, умирают они. Такая значит у них планида.

Леонид опрокинул свою стопку в рот:

— Таким поведение обладает еще и саранча. Она может сбиваться в стаи и лететь. Ну, последствия ты знаешь. А в определенный момент эта стая может разбиться на отдельных безобидных насекомых, которых мы прекрасно знаем. Это кобылки.

Геннадий скосил глаза на Леонида:

— Ну, и что? Подумаешь. Тоже мне, невидаль. Жратва есть, сиди тихо и не вякай. Жратвы нет — пошли ее искать всем скопом. Прямо, как татаро-монголы.

Леонид недовольно поморщился: