Бесплодные земли

— Мне так велел внутренний голос, — ответил Роланд. — Голос моего отца; всех моих отцов. Когда этот голос звучит в тебе, не повиноваться ему — и немедленно — просто немыслимо. Так меня учили. Но почему, я сказать не могу… по крайней мере сейчас. Я знаю только, что кость сказала свое последнее слово. Все это время я носил ее с собой, чтобы услышать его.

Или увидеть, — добавил про себя Эдди. И снова: — Помни. Помни розу. И форму ключа.

— Она нас едва не спалила! — В голосе Сюзанны смешались усталость и раздражение.

Роланд покачал головой.

— Мне кажется, она была вроде тех фейерверков, которые запускают вельможи на новогодних празднествах. Горит, шипит и пугает, но не представляет опасности.

Эдди вдруг пришла одна мысль.

— Слушай, Роланд, а это твое раздвоение сознания… оно не прошло? Когда кость взорвалась или что там с ней произошло?

Он был почти уверен, что так и было: во многих фильмах, которые он смотрел, подобная грубая шоковая терапия почти всегда приводила к положительному результату. Но Роланд лишь покачал головой.

Сюзанна заерзала в объятиях Эдди.

— Ты говорил, будто что-то начал понимать.

Роланд кивнул.

— Да, наверное. Если только я не ошибаюсь… Я тревожусь за Джейка. Где бы он ни был, когда бы он ни был, я боюсь за него.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Эдди.

Роланд встал, дотянулся до своей скатки шкур и принялся их расстилать, готовя постель.

— Не многовато ли для одной ночи волнений и разговоров? Пора спать. Утром мы вернемся по следу медведя и поглядим, нет ли там Врат, которые его поставили охранять. А по дороге я вам расскажу все, что знаю и что, как мне кажется, произошло… и теперь еще происходит…

С тем он закутался в старое одеяло и недавно выделанную оленью шкуру, улегся подальше от костра и больше не проронил ни слова.

Эдди с Сюзанной легли вдвоем. Убедившись, что стрелок спит, они занялись любовью. Роланд, однако, не спал и все слышал, а когда все закончилось, слышал и их тихий разговор, который в основном шел о нем. Он еще долго лежал без сна и смотрел в темноту даже после того, как они умолкли, а дыхание их сравнялось в едином ритме.

Хорошо быть молодым, думал он. И любить. Даже на этом погосте, в который теперь превратился их мир, быть молодым и любить — хорошо.

Наслаждайтесь, пока еще можно. Ибо смерть еще повстречается впереди. Мы вышли пока к ручью крови. Но он, несомненно, приведет нас к кровавой реке. А река — к океану. В этом мире могилы зияют и мертвые не обретают покоя.

Когда восточная часть неба окрасилась дымкой рассвета, он закрыл наконец глаза. И заснул. И ему снился сон про Джейка.

19

Эдди тоже снился сон. Снилось ему, что он снова в Нью-Йорке. Идет по Второй авеню с книгой в руке.

Во сне весна была в самом разгаре. На улице тепло, весь город — в цвету… и тоска по родному дому вонзалась в него, как рыболовный крючок в живой рыбий рот, глубоко-глубоко. Наслаждайся чудесным сном, говорил он себе, и продли его, сколько сумеешь. Смакуй его, впитывай… потому что ближе, чем сейчас, к Нью-Йорку тебе уже не подойти. Домой возврата нет, Эдди. Эта часть твоей жизни закончилась. Все.

Он поглядел на книгу у себя в руке и вовсе не удивился, обнаружив, что это «Домой возврата нет» Томаса Вулфа. На темно-красной обложке были выдавлены три фигуры: ключ, роза и дверь. Он на мгновение остановился, открыл книгу и прочел первую строчку. Человек в черном пытался укрыться в пустыне, — писал Вулф, — а стрелок преследовал его.

Захлопнув книгу, Эдди направился дальше. Было, наверное, около девяти утра. Ну, может быть, полдесятого. Движение на Второй авеню пока еще не стало интенсивным. Такси, сигналя, переезжали от перекрестка к перекрестку, и блики весеннего солнца играли на их лобовых стеклах и ярко-желтых кузовах. На углу Второй и Пятьдесят второй какой-то бродяга попросил у него подаяния, и Эдди сунул ему книжку в темно-красной обложке. Опять без всякого изумления он обнаружил, что бродяга этот не кто иной, как Энрико Балазар. Он сидел по-турецки у входа в лавку чудес. КАРТОЧНЫЙ ДОМ — оповещала вывеска в витрине, под которой стояла башня из карт Таро, увенчанная фигуркой Кинг-Конга. Из головы обезьяны торчал миниатюрный радиолокатор.

Эдди прошел дальше, дорожные знаки лениво проплывали мимо. Эдди знал, куда держит путь. Понял, как только увидел его — маленький магазинчик на углу Второй и Сорок шестой.