Бесплодные земли

– Уймись, Мерси! – прошипел Сай, но Эдди слушал этот обмен деревенскими любезностями вполуха. То, что сказала слепая, не казалось ему бессмыслицей. Конечно,никакого акустического удара в Речной Переправе не слышали – ведь в черте города поезд только начиналразгон. Эдди не мог точно припомнить, какова скорость звука, но ему казалось, что она составляет приблизительно шестьсот пятьдесят миль в час. Чтобы набрать такую скорость, поезду, стартующему с мертвой точки, требуется некоторое время, и в миг прохождения звукового барьера он неизбежно оказывается за пределами слышимости… если только в силу действия случайных факторов слышимость не улучшится, как, по утверждению Мерси, произошло в ночь, когда налетел загадочный "вихорь Большой Чарли".

Здесь крылись определенные возможности. Блейн Моно, конечно, не лендровер, но может быть… может быть…

– Ты уже семь, не то восемь лет не слыхала, как шумит этот поезд, саи? – спросил Роланд. – А может, куда больше?

– Никак невозможно, – возразила слепая. – Ведь последний-то раз пришелся аккурат на тот год, когда у старого Билла Маффина завелась болесть в крови. Бедняга Билл!

– Тому уж скоро десять лет, – прибавила тетушка Талита странно мягким голосом.

– Чего ж ты столько годов молчала про то, что слыхала такое? – спросил Сай. Он посмотрел на стрелка. – Нельзя верить всему, что она болтает, ваша милость. Ее, Мерси мою, хлебом не корми, дай покрасоваться.

– Ах ты, горшок с помоями! – вскричала та и звонко шлепнула Сая по руке. – Тебя жалеючи молчала – больно ты своей байкой гордишься, не хотелось ее затмевать. Но теперь как же я смолчу, коли оно важно!

– Я верю тебе, саи, – успокоил слепую Роланд. – Однако точно ли ты с той поры не слышала моно?

– Нет, ни разочка. Сдается мне, он наконец прошел свой путь до конца.

– Любопытно, – пробормотал Роланд. – Поистине, весьма и весьма любопытно. – Он уперся взглядом в столешницу и погрузился в невеселые раздумья, внезапно оказавшись за тридевять земель от своих собеседников.

"Чух-чух", – подумал Джейк и вздрогнул.

– 13 -

По прошествии получаса они вновь были на поселковой площади. Сюзанна сидела в инвалидном кресле. Джейк подтягивал лямки ранца. Чик, который по-прежнему держался чуть позади, внимательно наблюдал за манипуляциями мальчика, сидя у самых его ног.

По-видимому, на торжественном обеде в маленьком райском саду за церковью Крови Предвечной присутствовали лишь старейшины: когда путники вернулись на площадь, там их поджидало еще с десяток человек. Они скользнули взглядом по Сюзанне, чуть пристальнее посмотрели на Джейка (очевидно, его молодость представляла для них несравненно больший интерес, чем ее темная кожа), но цель их появления не вызывала сомнений: они пришли увидеть Роланда; в их изумленных глазах светилось древнее, почти первобытное благоговение.

"Он – живой осколок прошлого, которое они знают лишь по легендам, передающимся из уст в уста, – подумала Сюзанна. – На него смотрят так, как верующие смотрели бы на святого – Петра, Павла или Матфея – если бы тому вздумалось в субботний вечер заглянуть к ним на ужин и за тушеными бобами рассказать о том, каково было бродить с Иисусом-Плотником вкруг моря Галилейского".

Повторилась завершившая трапезу церемония. На сей раз в ней приняли участие все без исключения уцелевшие жители Речной Переправы. Шаркающая вереница стариков потянулась к гостям; пожав руку Эдди и Сюзанне и чмокнув в лоб или щеку Джейка, они преклоняли колена перед Роландом, чтобы получить его благословение. Мерси порывисто обняла стрелка и уткнулась слепым лицом ему в живот. Ответив объятием на объятие, Роланд поблагодарил ее за рассказ.

– Неужто не заночуешь, стрелок? Не успеешь оглянуться, солнце зайдет, а ведь я поручусь, что и ты, и твои люди давненько не ночевали под крышей.

– Благодарствую, саи, это верно, однако задерживаться нам нельзя.

– Воротитесь, коли сможете, стрелок?

– Да, – ответил Роланд, но Эдди, даже не заглядывая в лицо своему удивительному другу, понял: они навсегда прощаются с Речной Переправой. – Коли сможем – вернемся.

– Ах… – Мерси в последний раз сжала его в объятиях и пошла, держась за коричневое от загара плечо Сая. – Доброго пути!

Последней подошла тетушка Талита. Она хотела было исполнить обряд, но Роланд остановил ее, взяв за плечи:

– Нет, саи. Не ты. – И на глазах у изумленного Эдди он сам опустился перед ней на колени в пыль площади. – Благослови, праматерь. Благослови нас всех на нашем пути.

– Быть посему, – отвечала тетушка Талита без удивления, глядя сухими глазами, и все же голос ее вздрагивал от сильного, глубокого чувства. – Я вижу, у тебя верное сердце, стрелок, без измены и обмана, и старинный обычай своего племени ты блюдешь изрядно. Благословляю тебя и твоих людей и буду молиться о том, чтобы с вами не приключилось ничего дурного. Теперь, коли пожелаешь, возьми вот это. – Старуха сунула руку за лиф линялого платья, вытащила серебряный крест на тонкой серебряной цепочке из мелких звеньев и сняла его с шеи.

Настал черед Роланда дивиться.