Бесплодные земли

Ходить не умеет, бежит – не угнаться,

На ложе не ведает сна,

Бормочет, лепечет, а вот отозваться

На оклик не может она.

– Что такое?

– Ишь, умник, – проворчал Башнер.

Джейк подумал, потом покачал головой. Он мог бы терзаться загадкой и дольше – он обнаружил, что загадки вещь и захватывающая, и пленительная – но что-то настойчиво подсказывало ему, что он должен уйти отсюда; что сегодня утром на Второй авеню у него другие дела.

– Сдаюсь.

– Не выйдет, – сказал Аарон. – "Сдаюсь" оставь для нынешнихзагадок. А настоящаязагадка – не просто веселый вопрос, малец, это головоломка.Вот и поломай над ней голову. Если так и не сумеешь разгадать, пусть это будет предлогом вернуться сюда в другой день. Если нужен другой предлог, этот вот жиртрест варит действительноотличный кофеек.

– Договорились, – сказал Джейк. – Спасибо. Я приду.

Но когда он покидал магазин, его охватила уверенность, что он больше никогда не переступит порог ресторана "Манхэттенское пиршество ума".

– 15 -

Джейк медленно шагал по Второй авеню, держа в левой руке свои новые приобретения. Сперва он пытался думать над загадкой – кто же это бормочет и лепечет, а отозваться не может? – но мало-помалу этот вопрос вытеснило ожидание неких событий. Казалось, все пять чувств Джейка обострились как никогда; в асфальте мостовой он видел мириады блистающих искр, с каждым глотком воздуха вдыхал смесь сотен ароматов и словно бы слышал внутри каждого звука, касавшегося его ушей, иные, потаенные звуки. Задумавшись, не так ли чувствуют себя собаки перед ураганом или землетрясением, он без колебаний решил: да, именно так. И все же предчувствие, что грядет не плохое, а хорошее, и оно перевесит ужас, постигший его три недели назад, продолжало усиливаться.

На Джейка, приближавшегося к месту, где ему будет указан путь, вновь накатило предвиденье.

"Сейчас ханыга попросит у меня милостыню, и я отдам ему сдачу, которую мне сдал мистер Башнер. Там рядом магазин грамзаписи. Дверь будет открыта, чтобы внутрь шел свежий воздух, и, проходя мимо, я услышу песню "Стоунз". И увижу свое отражение в целой куче зеркал".

Движение на Второй авеню все еще было довольно редким. Легковые автомобили, автобусы; между ними, гудя, пробирались спешащие такси. Весеннее солнце искрилось на ветровых стеклах и ярко-желтых капотах и крыльях. Джейк, поджидавший на переходе зеленого света, заметил на противоположной стороне Второй авеню, на углу Пятьдесят второй улицы, того самого ханыгу. Тот сидел, привалясь к кирпичной стене маленького ресторанчика. Подойдя поближе, Джейк прочел вывеску над ресторанчиком: "Чуть-чуть мамусиной стряпни".

"Чуть-чуть, – подумал Джейк. – Чух-Чух. И это истина".

– Четвертак найдется? – утомленно поинтересовался нищий, и Джейк, даже не оглянувшись, бросил ему на колени сдачу, полученную в книжном магазине. Теперь, точно по расписанию, он услышал "Роллинг Стоунз":

Я вижу красную дверь и хочу перекрасить ее в черный цвет,

Пусть почернеют все краски; пестроте говорю я: нет…

Проходя мимо, он увидел – тоже без удивления – что магазин назывался "Музыкальная башня".

Создавалось впечатление, что сегодня башни попадаются на каждом шагу.

Джейк пошел дальше; мимо в каком-то сонном оцепенении проплывали таблички с названиями улиц. Он миновал Сорок девятую и, шагая в сторону Сорок восьмой, поравнялся с магазином под названием "Зеркало души". Повернув голову, Джейк (в полном соответствии с тем, что уже некоторое время было ему известно) мельком увидел в зеркалах дюжину Джейков – дюжину мальчиков, слишком маленьких для своих лет; дюжину мальчиков, опрятно одетых для школы: синие блейзеры, белые рубашки, темно-красные галстуки, серые брюки. Официальной формы школа "Пайпер" не имела, но такой наряд максимально соответствовал неофициальной.

Теперь "Пайпер" казался далеким, канувшим в прошлое.

Джейк вдруг понял, куда идет. Прозрение омыло душу мальчика, точно сладкая, дарующая свежесть и прохладу вода подземного ключа. "В магазин деликатесов, – подумал он. – То есть с видуэто магазин. А на самом деле там совсем другое – там проход в другой мир. В тот самыймир. В егомир. В правильныймир".

Джейк побежал, нетерпеливо глядя вперед. Светофор на Сорок седьмой, явный его недоброжелатель, погасил зеленый глаз и зажег красный; но, презрев запрет, Джейк выпрыгнул с тротуара на проезжую часть, рассеянно-безразлично покосился в сторону машин и резво помчался между широкими белыми линиями – границами пешеходного перехода. Взвизгнули покрышки: фургон, под носом у которого промелькнул Джейк, резко остановился.

– Эй! Ты че, ты че? – заорал шофер, но Джейк будто не слышал.

Еще всего один квартал.

Он поднажал и помчался во весь дух. Галстук полоскался за левым плечом, волосы отдувало со лба, мягкие кожаные туфли, которые Джейк надевал в школу, звонко топали по тротуару. Прохожие таращили на него глаза – кто с изумлением, кто просто с любопытством – но Джейк обращал на них внимания не больше, чем на крики взбешенного водителя фургона.