Беспокойные

– Как скажешь, кальмароедка.

– И я ни разу не говорила, что мир – сказка.

– Это такое выражение.

– Никогда не слышала.

Диди вернула сигарету. Ее зеленые тени для глаз поблескивали.

– Потому что я его придумала. Не переживай ты так, ладно? Либо оставайся с Леоном, либо съезжай.

– И ты тоже, – сказала я. – Не переживай.

Я взяла Диди под локоть. Хорошо иметь подругу.

Вивиан была старшей из трех детей в семье Леона.

– Она приехала в Америку первой, – сказал Леон, – потом вышла тут за этого говнюка, который от нее сбежал. Ходил к бабе на стороне. Теперь ей нужна наша помощь, чтобы платить за квартиру. Но в глубине души она мягкая женщина, как ты.

– Я не мягкая. – И тут я спросила себя, что, если Леон попросил меня переехать к нему только для того, чтобы помогать Вивиан с квартплатой.

– Еще какая мягкая – Он потер позвонки у меня под затылком. – У тебя мягкие груди. Мягкая задница.

Я схватила его за талию, а он завалил меня на кровать, целовал шею, мочки, плечи.

Он покупал мне подарки – кусачий желтый свитер с пушистыми шариками из шерсти, напоминавшими прыщи, плюшевого единорога, пластмассового котенка, чтобы повесить на антенну мобильного. Когда он их мне презентовал, у него на лице была написана надежда, напоминавшая о тебе – как ты дарил картинки, которые рисовал в школе, кривобокие каракули нелепых цветов. Я его целовала и благодарила. Леон покупал подарки и тебе – мяч для софтбола, большую кожаную перчатку для бейсбола. В летнюю субботу мы втроем пошли гулять в парк, и я смотрела, как он бросает тебе мяч. Когда ты упускал, он подбадривал: «Хорошая попытка!» Потом бросал опять. Когда ты ловил, вы двое скакали так, будто ты выиграл олимпийскую медаль. Леон раз за разом давал тебе пять.

– Приходи играть, мам, – кричал ты.

– Полли, присоединяйся, – говорил Леон.

Я вставала и смотрела на своего сына и своего мужчину, вашу легкость в общении, ваш смех. Всё, чего я когда-то хотела, – вся эта большая жизнь, интересная жизнь, места из старого учебника Лилин, обещания, которые я давала сама себе, когда звонила даме с усами, – грозило иссохнуть. Или это были фантазии юной девочки? Я выходила с завода с Цин и Сюань. Я стояла в Атлантическом океане и решила родить. Может, важнее было не объезжать новые места, а пытаться остаться на одном.

Леон бросил мяч. Ты поймал и кинул обратно. Как я сюда попала? Над деревьями захлопала крыльями стая птиц, но солнце светило так, что смотреть на них было больно.

Второй класс сменился на третий, третий – на четвертый, и твой английский перерос из робкого в беглый, а вы с Майклом учились держать от нас с Вивиан секреты. В общественной школе № 33 учились камбоджийские, мексиканские, филлипинские, ямайские, пуэрториканские, вьетнамские, гайанские, доминиканские, гаитянские, эквадорские дети. Они были отовсюду – или, по крайней мере, их родители.

Майкл был тощим в поясе, но пошире в плечах – в форме игрушки с болтающейся головой – и дружил с компанией таких же друзей-недоростков, которые стали и твоими друзьями: Хунг, Сопхип и Элрой. В четвертом классе вы с Майклом обсуждали каких-то Могучих Рейнджеров так, будто это настоящие люди из нашей округи.

– Что это за Тимми? Мальчик из школы?

Вы с Майклом корчились на диване, хлопали по коленкам и в ладоши.

– Томми, а не Тимми! Он не мальчик. Он Черный Динорейнджер.

– Черный… дивно?..

– Что? – переспросила Вивиан. – Что дивно?

Вы с Майклом визжали от смеха.

– Дино, а не дивно! Дино-дино-дино!