Беспокойные

Меня часто утомлял город, его вонючее дыхание из решеток в асфальте, парень, который перебирал все рингтоны на телефоне в забитом вагоне метро, но этот район казался мирным. Под ботинками хрустели листья, ветер не кусался. Я свернула на следующем повороте на улицу со зданиями поуже. На углу меня подрезал доставщик – китаец со свисающими с руля велосипеда сумками.

Я смотрела на ряды пожарных лестниц и кондиционеров, зарешеченные окна и клочки занавесок. Через две недели мне будет тридцать лет. Моя мать в этом возрасте умерла. В один день йи ма была жива, в другой – уже нет.

На тротуар открылась дверь со звенящим на ручке колокольчиком. Доставщик зашел в закусочную, и я последовала за ним и заказала курицу с рисом, отнесла контейнер на один из двух столов.

Еда была слишком соленой. Я попросила воды.

– У нас нет воды, – сказали мне.

– Разве так бывает?

Женщина за соседним столиком протянула пластиковую бутылку.

– Вот, возьми мою, – сказала она по-фучжоуски.

Я помедлила, не желая принимать бутылку у незнакомки.

– Бери, с ней всё в порядке, – сказала она.

Мне так хотелось пить, что было всё равно, если я покажусь невежливой, так что я открыла бутылку, протерла горлышко салфеткой и сделала затяжной глоток.

– Спасибо.

– Не за что, сестра, – сказала женщина. Она была хорошо одета: высокие коричневые кожаные сапожки, длинная юбка с сиреневыми цветами и свободный свитер шоколадного цвета. На столе перед ней стоял пустой контейнер. У нее было широкое и красивое лицо.

– Давно ты в Нью-Йорке?

– Давно, – сказала я. – Десять лет.

– Я здесь только три. Но уже скоро уезжаю.

Женщина улыбнулась и обнажила кривой передний зуб, показавшийся знакомым, будто я его уже видела в кино или у какого-то родственника, которого встречала только раз.

– Куда уезжаешь?

– Калифорния. Сан-Франциско. Слышала, там красиво.

– Не была там раньше?

– Только видела фотографии. У меня есть знакомый, который там жил.

– И теперь едешь туда сама.

– Конечно, почему бы и нет? Пора что-то менять. В Нью-Йорке тяжело. – Женщина выкинула контейнер. – Ну, прощай.

– Удачи, сестра.

Я смотрела, как колышется ее юбка и волосы до середины спины. Когда-то я могла стать такой же женщиной, свободно переезжать по стране только потому, что в каком-то городе красиво. Но вместо этого я стала женщиной вроде Вивиан: смотрела телевизор, готовила тебе и Леону, следила, чтобы прожарились дамплинги, сомневалась, стоит ли выходить за своего мужчину, но и не желала его потерять. Во мне зародилось беспокойство. За этим октябрем последует зима, весна, и снова будет октябрь.

Только когда я села в метро, поняла, кого мне напомнила кривозубая женщина: Цин, старую подругу по заводскому общежитию в Фучжоу. Чем больше я размышляла, тем больше уверялась. Эта была Цин десять лет спустя. Они говорили на похожем диалекте; они были примерно одного возраста. Она назвала меня «йи цзя» – старшая сестра. У Цин, вспоминала я, были широко расставленные глаза и шепелявая речь, будто она говорит со слюной во рту. И у женщины в закусочной тоже широко расставленные глаза, и речь вполне могла быть чуть-чуть шепелявой. Она меня не узнала, но, возможно, я уже не та, что прежде.

Поезд прошел центр Манхэттена без остановок. Я прислонилась к двери, чувствуя каждую кочку на путях. Я знала, что надо вернуться в Бруклин, оставить записку в ресторане, чтобы Цин позвонила, если когда-нибудь туда вернется. Но застыла в нерешительности в метро, с чувством, что упускаю что-то ценное.

Когда я сошла на Фордем-роуд, солнце уже висело низко. Я поднялась по лестнице в нашу квартиру, прошла мимо соседа Томми. «Неплохо-неплохо-неплохо», – сказал он. В рассеянности я выронила ключи, и он их для меня поднял.

Еще несколько дней после того, как я увидела женщину, которая могла быть Цин, мне не спалось. Восьмичасовые смены в салоне ползли в тумане, а Леон маячил только где-то на краю зрения. К твоей радости, я разогревала на ужин замороженную пиццу. Ты попросил денег, чтобы купить DVD у женщины, которая продавала их в колумбийском ресторане, и я без лишних слов дала наличку. Когда я вернулась с работы и застала тебя, Майкла и Вивиан за фильмом про человека, который всех взрывал из пулемета, я пошла в спальню и закрыла дверь. Сил спорить не было. Скоро снова будет зима.

Я села у окна, глядя на квартал, темнеющее небо, наполнявшее меня странным ужасом. Я видела человека с тросточкой, переходившего улицу, миссис Джонсон под ручку с дочерью, поднимавшихся на холм и о чем-то тесно говоривших. Я вернулась в гостиную и присоединилась к вам перед телевизором.