Беспокойный

– Ну-ну, – с сомнением произнес Казаков. – В добрый час. Воображаю себе этот опус в жанре экшн: «Этот этому как даст, этот покатился»…

– Не споткнись, Серега, – заботливо предупредил Борис Иванович.

Они шли гуськом, след в след – скорее по привычке, чем в силу необходимости, – и Казакову пришлось оглянуться через плечо, чтобы проверить, не обрела ли только что произнесенная, небрежно замаскированная заботливым тоном угроза каких-либо зримых, осязаемых форм.

– Уже и пошутить нельзя, – проворчал он, убедившись, что опасность с тыла ему не грозит.

– Шутка шутке рознь, – назидательно ответил Рублев. – Я ведь хоть и будущий, но писатель все-таки. А писатели, как покойники, любят, чтобы о них отзывались либо хорошо, либо никак.

– Так это все любят, а не одни только писатели, – резонно заметил Сергей. – Сроду не встречал человека, который радовался бы критике, пусть даже самой справедливой и конструктивной. Взять себя в руки, стерпеть и адекватно реагировать – это сколько угодно, а радоваться – ну кем это, скажи на милость, надо быть, чтобы от радости в ладоши хлопать, когда тебя, такого расчудесного, с головы до ног белого и пушистого, почем зря на все корки ругают? Ну и что, что за дело? Я ж хороший – могли бы, кажется, понять, простить и промолчать, не ранить мою тонкую, уязвимую натуру…

Он остановился и со вздохом облегчения бесцеремонно сбросил в траву у подножия бетонного забора набитый верной смертью рюкзак.

– Перекурим, командир? – предложил он.

Борис Иванович тоже снял рюкзак и посмотрел на часы.

– Перекурим, – решил он, усаживаясь на центнер тротилового эквивалента, как на подзеркальный пуфик, и доставая сигареты. – А то, боюсь, потом будет уже не до перекуров. – А я ж тебе о чем, – сказал Сергей, давая ему прикурить. – Вообще, Иваныч, – продолжал он, усаживаясь прямо на землю и приваливаясь лопатками к своему рюкзаку, – что-то мне не по себе. Я ведь не зря сомневался: а вдруг это все мне померещилось? Я и сейчас, откровенно говоря, немножко сомневаюсь. Потому что – ну невозможно же! Там, внизу, охрана налажена четко. У них даже когда кто-то в сортир по нужде идет, и то, по-моему, сигнализация срабатывает. А я ушел себе спокойненько, и – тишина… Поискали, не нашли, плюнули и рукой махнули: черт с ним, нового купим. Не бывает так, понимаешь? Весь этот побег от начала и до конца – штука абсолютно невероятная, мне бы такое рассказали – не поверил бы, на смех поднял бы…

– Ну, правильно, кто же спорит, – рассудительно ответил Борис Иванович. – Только ты кое-что забыл. Во-первых, тебе просто повезло. В такой ситуации встреча инженера по вентиляционным системам и человека с твоей подготовкой и впрямь сродни чуду. Во-вторых, тебя, дружок, со дня поступления в Рязанское училище как раз этому и обучали – совершать невозможное. А что искали тебя спустя рукава, так вот именно – на что ты им сдался? Ну, сбежал бездомный пьяница без документов, и что с того? В байки его никто не поверит, а если станет упорствовать, рано или поздно попадет либо в сумасшедший дом, либо к человеку, который полностью в курсе дела… а оттуда, сам понимаешь, на участок кладбища, где бомжей и неопознанных хоронят. И чего за ним гоняться, одышку наживать? Все в точности так, как ты сам говоришь: сбежала из лаборатории белая мышка – не беда, другую купим…

– Все так, – вздохнул Сергей, – но все равно чудится мне в этой истории что-то не то… А тут еще этот Бородин!

– И вербовщик, – согласно кивнул Рублев. – Умнее было бы, конечно, их обоих пришить… Особенно твоего Бородина.

– Вот сам бы и занялся, – огрызнулся Сергей. – Ну, не поднялась рука! Да ты и сам хорош. Что тебе стоило там, перед воротами базы, этому вербовщику шею свернуть? И что тебе мешало? Скажи еще, что матросика со штык-ножом испугался!

– Ладно, замнем для ясности, – слегка смущенно проворчал Борис Иванович. – Все равно это ничего не меняет. Ну, стало у них два беглых алконавта вместо одного – подумаешь, делов-то! Что два человека – пусть даже три, считая Подольского, – могут им сделать? – А в самом деле, что? – заинтересованно подхватил Сергей.

– А давай поглядим, – предложил Борис Иванович.

– А давай, – согласился Казаков и, встав на четвереньки, потянул на себя пук сухой травы, которым во время побега замаскировал лаз под забором.

Неожиданно он замер, как кошка, учуявшая под ковром мышь, слегка попятился и снова застыл в неподвижности, выставив руку назад в предостерегающем жесте.

– Ты чего, Серега? – встревожился Рублев.

– Тихо, Иваныч, – немного невпопад откликнулся Сергей. – Отойди-ка ты лучше от греха… Растяжка, командир. Причем, сволочь, медная. А ты говоришь, ночью… Им, говоришь, на нас наплевать… Вот сволочи!