Беспокойный характер

Я испуганно взглянула на подруг. Оказывается, они еще быстрее могли бежать… Значит, за меня боялись? Мне вдруг захотелось плакать. Я уже было всхлипнула, но, посмотрев на лукавое выражение лица Геты, неожиданно для себя рассмеялась:

— Ох, и дурная же я!

Девочки радостно и торжествующе переглядывались. Через полчаса был объявлен результат кросса. Сияющая Наташа получила библиотечку для нашего класса и тут же стала раздавать всем по книге.

— Одна-то ведь я не донесу! Хитрые какие! Я ведь тоже устала! — приговаривала она, передавая мне однотомник Гоголя.

Солнце выглянуло из-за облачка и затопило своим светом все вокруг. Белое огромное поле все словно ожило, заблистало, заискрилось. Я посмотрела на подруг и облегченно вздохнула. На душе стало по-весеннему радостно и тепло…

СТАРШИЙ БРАТ

На уроке геометрии Витька Горячев заметил, что Юра Новиков, наморщив лоб, досадливо покусывает кончик ручки.

— Ты чего? — не удержавшись, шепнул Витька.

— Плохо что-то…

Повернув к другу похудевшее после недавней болезни лицо, Юра провел ладонью по отрастающему ежику черных волос и еще ниже склонился над тетрадкой.

«Наверно, голова болит», — подумал Витька, с жалостью глядя на впалые щеки и заострившийся нос товарища. Он так громко и горестно вздохнул, что у обернувшейся на их шопот Анны Михайловны удивленно вскинулись брови и сломался в руках мелок.

— Что случилось, Горячев? — спросила она, недовольно морщась и чуть повышая голос. — Почему ты не слушаешь?

Бросив выразительный взгляд на Юру, Витька опустил курчавую голову. За партами возмущенно зашептались. Задача была не из легких, а до звонка оставалось совсем немного времени.

— У Новикова болит голова, — виновато произнес Витька.

Анна Михайловна положила мелок и с беспокойством взглянула на притихшего Юру.

— Может быть, тебя домой проводить, Юра? — с участием спросила она.

— Да нет. Ничего у меня не болит! — Юра протестующе завертел стриженой головой. — Не понимаю я ничего. Отстал за болезнь!

Он смущенно улыбнулся, исподлобья бросая взгляды вокруг себя. В классе стало тихо.

— Подожди, не волнуйся, — сказала Анна Михайловна. — Кто еще не понял задачу?

— Все поняли! — ответил за всех Славка Козырев?

— Я думаю, что всем понятно, — подтвердил Сева Разумовский, поднимая на преподавательницу спокойные зеленоватые глаза.

— Всем, всем! А вот он не понял! — закипятился неожиданно Витька, привставая из-за парты. — Ведь не понял, Юрка? Чего же ты молчишь? Мы правило на сумму углов проходили, а он нет; поэтому и не понял.

— Зря кипятишься, — остановил его Сева. — Вчера на сборе тебя не было, а мы уже обсудили это дело!

— Тише! — Анна Михайловна улыбнулась. — Сейчас мы повторим еще раз правило, а после урока поговорим, как нам быть.

Витька торжествовал. Он сидел красный, довольный и все время посматривал на порозовевшее лицо Юры.

— Вот видишь, а ты боялся! Я ведь знал, — горячо зашептал он.

На него со всех сторон зашикали. Славка Козырев легонько толкнул его в спину.

— Тише. Мешаешь слушать!

Витька приутих, насупился.

После урока Анна Михайловна, закрыв классный журнал, осталась сидеть у стола.

— Теперь давайте поговорим, как мы будем помогать Новикову, — сказала она, задерживая взгляд на Севе. — Ты, Разумовский, кажется, хотел что-то сказать? — Анна Михайловна немного помолчала, задумчиво пригладила пушистые светлые волосы и добавила: — Времени до экзаменов у нас мало. Юре одному не справиться.

Прижимая к груди раскрытый учебник, Юра угрюмо смотрел вниз, словно чувствуя себя виноватым перед всеми.

Сева неторопливо порылся в книгах, вытащил небольшой листок и подошел к столу.

— Вот, мы вчера на сборе решили! — Он протянул листок Анне Михайловне. — Мы всё обсудили и постановили помочь Новикову. Не оставаться же ему на второй год из-за какой-то скарлатины?! Мы только хотели посоветоваться с вами, кого ему выделить в помощь…

Класс оживился. Ребята говорили все разом. У каждого было много своей работы, а до экзаменов оставалось совсем пустяки — меньше месяца. И все же товарища следовало поддержать…

— Мне бы только немного помогли. Я ведь в больнице читал, — Юра оглядел всех просиявшими глазами. — Я сам стараться буду. Я ведь сознаю, что каждому сейчас трудно, и не до меня…

— Это ты зря, Новиков. Что ты, чужой, что ли, нам? — обидевшись, перебил его Сева.

— Ясно, не чужой, — раздались голоса.

— Так он просто раскис, вот и говорит, сам не зная что.

— Ясно, поможем! Запиши на меня литературу, — вызвался худенький ясноглазый Аркадий, отличник по литературе и грамматике.

— Вот и хорошо, — сказала, улыбнувшись, Анна Михайловна. — Я так и знала, что вы не оставите своего товарища в трудную минуту. Я вчера и на педсовете так же утверждала. Давайте помогать ему нее вместе.

— Я тебе говорил, — шепнул Витька, подталкивая повеселевшего друга. — А ты заладил: «На второй год». Да разве мы допустим?!

Юра сидел попрежнему с учебником в руках счастливый, сияющий.

— Сейчас мы и распределим, кто по какому предмету может оказать помощь Юре.

Анна Михайловна склонилась над журналом.