Беспокойный возраст

Выйдя за станционные постройки, он остановился, вздохнул всей грудью. Чувство радостного покоя и вместе с тем какого-то нового, не испытанного еще волнения как будто отрывало его от земли, делало невесомым. Здесь, где-то близко, была Лидия. Дачные уютные домики, цветущие в палисадниках липа и жасмин, сосны и березы, зеленые лужайки — все, казалось, было полно ее присутствием, ее дыханием.

Максим робел при одной мысли о встрече с нею. Как-то она встретит его — рассердится, удивится? И как отнесется к его нежданному посещению загадочная тетка? Он почему-то представлял ее себе еще более строгой, чем Серафима Ивановна. Он долго кружил между дачных, похожих друг на друга домиков, забрел даже на чью-то усадьбу, и его облаяла громадная, свирепого вида овчарка.

Наконец он нашел то, что искал. Это был не дачный, словно разграфленный по линейке поселок, а часть деревушки, прилегавшей к неширокому ручью, за которым по склону начинались колхозные огороды и лес.

Максим нерешительно стоял у покосившейся, сбитой из тонких жердочек калитки. В глубине двора виднелся бревенчатый домик деревенского типа, весь, словно зеленым пологом, укрытый свисающими чуть ли не до земли ветвями старых берез, кустами смородины и малины. У домика были разбиты грядки с разной овощью, с зацветающим алым маком и гладиолусами, за ними раскинулся негустой яблоневый сад. Старые деревья, наполовину усохшие, чередовались с молодыми стволами, аккуратно подбеленными.

Двор выглядел очень уютным, располагающим к отдыху — на всем заметны следы трудолюбивых рук, но никого из хозяев не было видно. Маленькие окна с геранью и нитяными занавесками глядели строго и независимо, как бы оберегая покой тихих, незаметных обитателей.

Максим все еще не решался войти или окликнуть хозяев. Сердце его неистово колотилось. «Она здесь, она здесь», — повторял он про себя.

Ему захотелось собрать свои мысли, подготовить себя к встрече. Не мог же он вот так просто зайти и брякнуть: «Здравствуйте! Вот я пришел!»

О чем он будет говорить? Чем объяснит свой приезд?

Воровски озираясь, Максим отошел от калитки.

«Может быть, Лидия еще спит, — оправдывал он свое отступление. — Зайду позднее. Времени впереди много».

Поминутно оглядываясь, он медленно зашагал к лесу по тропинке через капустное поле. Душа его была полна новыми, непохожими на прежние чувствами. Ему казалось — он пришел в какой-то новый для него, совсем отличный от шумного московского мир. Вокруг были огороды, теплый запах земли, крупные белые ромашки вдоль межи и тишина, тишина… Максиму вспомнились страницы, читанные недавно с Лидией, где описывались вот такая же тишина, такое же безмятежно-голубое небо, пряное тепло распаренной летним зноем земли, березовый лес, укрытый ветвями домик, но по невниманию ко многому, чем увлекалась Лидия, он не мог вспомнить имя писателя и как называлась эта старая книга.

Дойдя до лужайки и ступая по густой сочной траве, как по ворсистому прохладному ковру, Максим прошел к опушке, сел в тени под березой. Солнце припекало все жарче. Воздух становился душным и более пряным, трава после обильных дождей здесь буйствовала. К свежему аромату маргариток, рассыпанных по траве, примешивался крепкий полынный запах ромашек.

Прямо над головой Максима свисали ветви березы. Иногда они начинали задумчиво лопотать, словно рассказывали о чем-то мудром и древнем, как земля. Только сияющие лучи солнца проступали сквозь них, как золотые иглы. Запах травы и цветов, пригретых солнцем, хмелем ударял в голову.

Какой далекой и скучной казалась ему в эту минуту его прежняя, словно нереальная жизнь, какими нечистыми казались недавние помыслы!

Душу его все больше заполняла любовь, и в любви этой сливалось все: небо, земля, трава, переливы жаворонка, краски и запахи леса. Он растянулся на траве и закрыл глаза. Покой и любовь пронизывали все его существо. Все хорошее, что жило в нем с первых дней отрочества, — неясные мечты и желания, стремление стать чище, мужественнее — раскрывалось в нем, пело, ликовало, отметая случайное, наносное, нечистое…

«Как хорошо! Как хорошо!» — думал Максим. Он утратил ощущение времени, готов был лежать под березами, наслаждаясь сознанием близости любимой и тем новым, что пробудилось в душе, до бесконечности.

Вдруг его как бы что-то ударило в сердце. Он вскочил и взглянул вниз, на видный как на ладони, теперь уже близкий для него чем-то домик. Ему показалось: там, в солнечном разливе, мелькнула светлая девичья фигура. Дрожа от нетерпения, Максим сбежал с пригорка, перескочил через ручей, быстро зашагал к зеленой калитке. Но чем ближе подходил он к ней, тем медленнее становились его шаги..

У калитки Максим замер. И тут он увидел Лидию…

24

Лидия была в том же домашнем сарафане, розовом, с белыми горошками, как в тот день, когда они поссорились. Присев на корточки, склонившись над грядкой, она рвала лук. Максим видел ее согнутую спину, загорелый затылок с ниспадавшими на него русыми кольцами растрепавшихся волос, быстро движущиеся локти.