Беспощадная бойня Восточного фронта

Мои размышления все время вращались вокруг войны. Я переживал весь ее ужас даже дома. Перед глазами стояли солдаты: веселые, мрачные, безуча­стные, неспособные как к сочувствию, так и к радо­сти жизни. Мой духовный мир деградировал, по-прежнему я видел около себя танцующую смерть. Вел лишь видимое существование в какой-то страш­ной маске. К этому привела меня война.

Я молча проводил свои дни.

Вставал, медленно гулял по раннему весенне­му лесу или в горах, но не мог найти никакого по­коя. Такими же были мои бессонные ночи. Я искал забвения и в конце концов находил его в морфии. Впадал в свинцовый сон, а с пробуждением снова наступали воспоминания, и мир казался пустым и страшным.

Только благодаря новым впечатлениям и встре­чам я начал постепенно выздоравливать и задумы­ваться о своем будущем.

Ясно осознал, что демобилизован и вернулся домой.

Я читал, но ни одна книга не доставляла мне удовлетворения. Я писал, но слова и мысли пута­лись, оставались бесцветными и не отвечали моим желаниям. Я слушал реквием Иоганна Брамса, но перед глазами стояло человеческое мясо. Трава и цветы в траве, казалось, навсегда засохли, и музы­ка только усиливала мою скорбь.

Однако я учился забывать войну и искал пути к

надежде. Отправился путешествовать, направив­шись на Боденское озеро, и там прошлое начало уходить. Его заменила случайная любовь. Началась новая жизнь и новые приключения. Это был зов луч­шего, более прекрасного мира, который возвращал все хорошее, что скрывалось во мне. И я мог спо­койно попрощаться с прошлым. В конце концов, это должно было случиться. Жизнь продолжалась38.

ПУТЕШЕСТВИЕ В РОССИЮ II

Летняя поездка

Итак, жизнь продолжалась. Мое возвращение домой вылилось в погоню за приключениями. Теперь я видел смысл моей жиз­ни лишь в праздниках, любовных интрижках и пу­тешествиях. Это давало мне возможность забыть войну или по крайней мере скрыть ее за тонким по­кровом.

Но это в конце концов привело меня к мысли от­правиться добровольно на фронт.

Я хотел вступить в спор с самим собой и выжечь огонь огнем, войну войной. Мною овладела какая-то жажда вновь пережить все страдания, тяжелый труд и дождаться мира. Меня уже не удовлетворяла жизнь, которую я вел. Я шел навстречу своей участи к своим страданиям. Ни на что не надеялся. Бросал в пропасть свою веру, свою душу, свою любовь.

В России я должен был снова обрести себя, там должна быть закончена моя дорога в процессе мое­го становления или гибели. Таким образом, я пы­тался обрести свою подлинную свободу даже в сол­датском мундире, возродиться как феникс из пепла. Пусть этот тяжелый жребий вновь падет на меня, и я не собирался от него убегать.

Никаким героическим нигилизмом, никакой особой необходимостью не было вызвано мое ре­шение, да и вера в Бога не давила на меня. Это был, пожалуй, сплошной авантюризм и жажда приключе­ний.

Я ожидал отъезда, предаваясь иллюзиям. И на­писал в альбоме своей возлюбленной: «Я подвел заключительную черту в моей жизни». Наша компа­ния праздновала, сидя за столом. Это была моя по­следняя ночь дома, и я уже почуял дымок будущего большого приключения.

Гром гремел за окном. С грозы началась моя поездка. Разрушенные города родины оставались позади. Места, где проходила моя молодость. Вея­ние времени. С вином и шампанским мы отмечали мой отъезд, и в полночь я, пьяный, уже выезжал из родного города, из своего дома, пожертвовав свое безоблачное существование на благо войне.

Я бросился навстречу своей участи и своей судьбе, но в тайне надеялся на возвращение домой. Что бы там ни было, но я хотел жить, дух времени и не уходящая тоска требовали этого. Впрочем, я не боялся бы и смерти, если, конечно, звезды этого захотят.

Поезд медленно катился на восток. Лодзь, Вар­шава, Орша, Смоленск. Я пил день и ночь, коньяк, водку, джин и редко, не более чем на один час, ос­тавался трезвым. Временами меня охватывал ужас перед наступающими испытаниями, и мысли о вой­не снова и снова приходили в голову. Я был весь в колебаниях и противоречиях. Надо ли было ехать? Но теперь, когда все было решено, не следовало предаваться сомнениям.

Война входила в компетенцию Бога. Только об­ращение к нему еще имело какой-то смысл. Однако я повсюду чувствовал уже запах тления, границы разумного расплывались, и оставалась только неиз­вестность. Я не понимал себя самого. Война была для меня одним из безумных средств к возвраще­нию домой, продиктованному моей совестью. Я нес в себе вину и в то же время вовсе не видел необхо­димости в своей гибели. Я жаждал покаяния, и моя жизнь уже стала необходима мне. Но в сердце я не примирился с окружающим меня миром, и только в алкоголе душа моя находила забвение.

Таким образом, я воспринимал свой отъезд как комедию, хаос противоречий, ошибок, перемен во взглядах, словах и изображениях. Внезапно меня охватывала жажда приключений, которая бросала легкомысленного молодого человека в пропасть, но он брал всю ответственность на себя и считал, что сейчас уже поздно лить слезы.