Беспощадная истина

Я очень рад, что я больше уже не тот парень. Теперь я полон сострадания ко всем. И это не какой-то там религиозный треп. Я не верю в то, что, исповедуясь в своих грехах, можно попасть в рай. Я не верю в загробную жизнь. Существует только этот мир. И поэтому для твоего же собственного нравственного облика имеет смысл делать добро в этом мире. Поверьте мне, уж я-то знаю: когда ты делаешь добро, ты чувствуешь себя лучше, чем когда делаешь зло. На моей совести много нехороших дел. Удовлетворение испытываешь только тогда, когда делаешь добро.

Я пришел к пониманию необходимости прощения. У меня нет чувства обиды ни на кого, как было раньше. Я раньше не понимал, что это просто пустая трата времени. У меня нет чувства ненависти ни к Биллу Кейтону, ни к Джимми Джекобсу за то, как они поступили со мной. Для всех нас это было хорошее время, эти люди дали мне старт в жизни, и мне следует быть им очень благодарным. Я больше сержусь на самого себя, чем на кого-либо другого.

У меня была необыкновенная жизнь: и хорошая, и плохая, и неприглядная, и не такая уж отвратительная, и совершенно безобразная. Я даже не затаил озлобления к Дону Кингу. Я слышал, что у него какие-то нелады со здоровьем. Вот сейчас я пишу книгу. А эти ребята думали, что к этому времени я либо умру, либо стану психом. Они бы никогда не подумали, что я смогу рассказать о них всю правду. Они полагали, что их ложь так и умрет вместе с ними.

Мне еще предстоит много сделать. Я должен постараться возлюбить сам себя. Не на поверхностном уровне: «Я такой великий», а так, чтобы по-настоящему разобраться, кто же я такой. Это потребует существенных усилий, существенного умственного напряжения, существенного лечения. Нельзя недооценивать роль лечения в том, что в моей жизни все изменилось. Я вспоминаю Мэрилин, всех своих врачей и наркологов в различных реабилитационных центрах, в которых я побывал. Я всегда буду им благодарен за их труд. Мэрилин устроила меня в такой центр, куда я сам никогда не смог бы попасть. Возможно, я не полностью прошел там курс лечения, но там, куда она меня устроила, я смог жить, я смог выжить в той сложной, запутанной ситуации, в которой я оказался. У меня еще остаются кое-какие психические и эмоциональные проблемы, но я учусь жить в этом мире и быть в нем счастливым. Раньше же я и с сотней миллионов долларов никогда не был счастлив. Я мог бы отказаться от этих денег, но это не приблизило бы меня к счастью. А сейчас у меня нет и одной сотой от них, и я счастлив. Мэрилин дала мне наглядное представление о порядочном человеке, живущем со своей семьей, в своем доме. Раньше меня было невозможно удержать в доме.

Когда ты – молодой парень с кучей денег и девочек, Бог вряд ли имеет первостепенное значение в твоей жизни. Как ты взрослеешь, к тебе приходит понимание того, что с духовной точки зрения твоя жизнь прошла впустую. Ты никогда ничего не делал для того, чтобы помочь людям. Мне следовало быть полезным людям, а не просто тусоваться, раздавать автографы и собирать деньги. Я после своих выступлений чувствовал грязь на душе. Ко мне подходили и говорили: «Вы были великолепны! Вы были моим героем!» Нет, я не был им. Я был отвратительным и гадким. Но я хотел бы сейчас возместить это, каким-то образом вернуть свой долг. Я не хочу задеть того, кто, возможно, почитает меня, но для меня этот шаг совсем не труден, я просто хочу сделать что-то хорошее и помочь людям.

Мы с Кики основали благотворительный фонд[362]. Мы предоставляем средства для детей из распавшихся семей, но я хочу сосредоточиться в первую очередь на психическом состоянии этих детей. Детям нельзя дать шанс на успех, если не настроить их дух на борьбу. Я знаю, каково это, если тебе в раннем детстве поставили неверный диагноз и пичкают лекарствами, способными убить тебя. И речь идет не только о детях. Знаете ли вы, сколько людей, которые прямо сейчас сидят в тюрьмах, нуждаются в психиатрической помощи, а не в тюремной решетке? Мы должны изменить эту ситуацию.

Люди часто спрашивают меня, о чем я жалею в своей жизни. Я сожалею о том, что спал со всеми этими женщинами. Обычно я хвастался этим, но теперь все эти победы меня компрометируют и приводят в замешательство. Я так счастлив быть с одной женщиной. Мне по-прежнему нравится смотреть на девушек, но я никогда больше не помышляю о том, чтобы зайти слишком далеко и сказать что-либо неприличное. Меня больше нельзя увидеть в разделах журналов, посвященных сплетням и слухам о знаменитостях, или в ночном клубе за столиком с кучей авантюристок.

Я, наконец, понял, что мне следует искать иной тип женщины, чем моя мать. Ее отношения с другими людьми были ненормальными. Чем больше моя мать давала отпор, тем больше мужчины любили ее. Чем чаще она ошпаривала их кипятком или тыкала в них ножом, тем больше подарков они ей покупали. Такова была структура власти в нашем доме. Это был дом, в котором женщины вели войну с мужчинами. Но Кики была не такой. И я рад, что мне удалось сломать эту систему, вырваться из этого порочного круга.