Беспощадная магия

— Qua requieverit herba, moenia… — магия дрожала в моих мышцах и костях, ритм моего голоса сплетался с энергией внутренней мелодии. Часть, как всегда, отлетела от меня, но значительная порция оставалась в гармонии.

Уверенно повышая громкость фразы, я направил гул магии в сияющий барьер между папой и собой. Руки поднялись с ним, направляя мое внимание. Нужно было идеально озвучить вибрацию, иначе атакующие чары не отлетели бы от щита, а разбили его. Когда я в прошлый раз попросил Пришу проверить мою попытку, мой щит довольно долго выстоял.

Я приступил к новой фразе, взывая к блеску света на щите — чтобы отвлечь тех, кто смотрел на щит. Эффект не был моим личным изобретением, но я не находил примеров его использования. Посреди атаки или удара бомбы было бы ценным уменьшать панику.

Папа расплывался из-за щита. Но он улыбался. Он был впечатлен.

Я пропел поэтические строки снова в крещендо и поднял призванный щит до потолка и к стенам. Энергия текла сквозь меня, пронзала корни зубов и основания ногтей, но я мог терпеть. Я еще никогда не создавал барьер больше себя, но защита одного человека была не тем масштабом, что требовался Национальной защите. Стоило хотя бы…

Я толкнул на каплю сильнее и быстрее, чем стоило, и магия, которую я изогнул, стала тонкой. В щите появилась дыра. Она расширилась раньше, чем я спохватился, будто из дыры рвались ветра, как у моряков Одиссея. Из моего рта вырвался стон.

Сияющая масса обрушилась на пол, дрожала в воздухе.

Папа помрачнел. Его плечи опустились на миг, а потом он скрыл реакцию.

За глазами появилось жаркое жжение. Я быстро заморгал. Хуже было бы, если бы я расплакался при нем.

— Ну… — начал я. Голос звучал с хрипом. Я кашлянул, вспомнив периодические рассказы двоюродного деда Реймонда о «золотых днях» города. — Может, тогда в кабаре-шоу?

Губы папы изумленно дрогнули: крохотное утешение после моего поражения.

— Я сделаю, что смогу, — сказал он. — Я знаю, как ты трудился, — он опустил ладонь на мое плечо и сжал, подбадривая. От этого мне стало только хуже.

Я не успел задуматься, как исправить ситуацию, в дверь позвонили. Двоюродный дед Реймонд прибыл рано. Я плелся за папой в коридор, но не доверял своему самообладанию, так что не пошел вниз.

Тенор папы и сухой бас деда доносились снизу. Как всегда, дед Реймонд сразу перешел к делу.

— Нам пора поговорить о Финнегане.

— Он наверху…

— Только вдвоем.

Папа не мог спорить с этим властным тоном, ведь дед Реймонд на самом деле озвучивал законы Конфедерации с девятью другими членами внутреннего Круга. Некоторые рамки не могли пересечь даже в семье.

Их шаги приближались, стучала трость двоюродного деда. Напоказ — крепкий старик двигался без проблем. Чтобы меня не прогнали приказом, я юркнул в соседнюю гостевую комнату.

От щелчка закрывшейся двери кабинета я вздрогнул. Было бы просто даже для меня сделать чарами бетон немного тоньше, чтобы доносились голоса. Я бы не стал даже думать о подслушивании, но они собирались говорить о моей жизни.

Я сел на перину кровати и прижал бледные ладони к красно-коричневой стене. Я перебрал в голове заученные строки, выбрал кусочек из греческой пьесы. Я забормотал ее, чтобы магия проникла в частички бетона под обоями. Во рту появился привкус мела.

Из-за стены стало слышно голос деда.

— …определенные ожидания от магического исполнения. Мы не хотим поставить его в положение, в котором он опозорит нас.

Я скривился.

— Не думаю, что это будет проблемой, — напряженно сказал папа.

— Он — твой сын. Понимаю. Но нужно оставаться реалистами. Комитет рассмотрит данные о нем в Академии, на основании этого и моих слов выберет ему карьеру. Я и не хочу, чтобы предложение оспаривали.

— Мы не можем устроить ему особую проверку, чтобы узнать, можно ли развить его способности?

Дед фыркнул.

— А ты разве лишал его шанса за эти шестнадцать лет? У него был шанс засиять.

Я закрыл глаза, ощущая жаркую волну стыда. Папа ответил так тихо, что я не разобрал слова.

— Помни, какой сложной стала ситуация, — сказал Реймонд. — Снова шумят фракции против магов. Мы слишком долго не добивались решительных побед за границей. Важно, чтобы вся Конфедерация и семьи Круга в частности выглядели компетентными. До этого… может, удалось бы найти решение приятнее.

— Мы подводили общество намного чаще, когда работали в тайне, — сухо сказал папа, будто этот аргумент он повторял уже много раз.

— Но тогда простаки не смогли бы противостоять нам. Или нападать по причине, которая им показалась. Твой отец…

Я отодвинулся раньше, чем он закончил. Мой дед был его козырем во всех политических спорах с отцом. Вскоре после Разоблачения младший брат Реймонда, Эдвард, был убит на публичной конференции, ставшей бунтом против магии.

Папа говорил о нем как о герое. Реймонд говорил о нем как о жертве ошибочных принципов.

Я брел по комнате и заметил вспышку неестественного цвета за окном гостевой спальни. Нахмурившись, я подошел к стеклу.

Ветви вяза снаружи отчасти скрывали спираль разноцветных искр, сиявших на голубом небе. Это явно было магией.