Беспощадная толерантность

Даша вдруг подумала, что, наверное, мужчины тоже бывают разные. И не так много она их видела, чтобы однозначно сказать, какие они, хотя раньше казалось совсем наоборот. Вот, например, Никита… он совсем не такой, как остальные. Интересно было бы узнать что-то о нем. Может, они могли бы даже иногда общаться… В этом же ничего плохого нет? Не как животные — сексом заниматься, а просто по-человечески. Возможно, в будущем дружить семьями.

— Вот ты где! — Лосева дернула за проводки, и наушники выпали из Дашиных ушей. — Я тебя обыскалась.

— Тут тенек. Садись.

Лосева плюхнулась на траву и тоже привалилась к березе. Июль был в самом разгаре, пахло разгоряченной землей, листвой и летом. Наверху самозабвенно чирикала какая-то птичка, показывая, что ей и дела нет до «корды» и всего прочего.

— Так. Скажи мне, чудо в перьях, ты подумала умыкнуть ребеночка? — без перехода брякнула Лосева.

— Я? Нет! Мне просто стало любопытно, от кого он. Там был один мальчик… Никита… он мне понравился…

Лосева загоготала так, что спугнула птичку и нескольких беременных.

— Извращенка! Мальчик ей понравился! Нормальным людям нравятся девочки, а ей мальчик понравился!

— Да я не в этом смысле! Ну тебя! — надулась Даша.

— Ладно, шучу я, шучу, — отсмеялась та. — А теперь давай серьезно. Я тебе сейчас одну историю расскажу, только поклянись, что она останется между нами.

— Клянусь, конечно!

— Вот и прекрасно. А теперь слушай драму в трех актах. Акт первый — половой. Мои мама и папа познакомились неведомо где, кажется, в институте, когда папа заблудился и зашел в женский корпус. Ты ведь знаешь, кто такие мама и папа?

— Да, конечно. Так раньше называли…

— Так называют реальных биологических родителей. До сих пор. Только сейчас мало кто может произнести фразу «мои мама и папа». Все говорят «мои тетеньки» или «мои дяденьки». Ладно. Поехали дальше. Мои мама и папа оказались извращенцами-гетериками. Оба. Они обнаружили, что им в кайф секс друг с другом. Вот ты мучаешься от этого, а им нравилось. Дальше они просто взяли и сделали ребенка. Безо всякого Демконтроля и «корды». Для себя. Не спросив ни у кого.

Даша не могла заснуть всю ночь. Ей так и представлялась маленькая девочка, которая родилась в семье гетериков. Она примеряла ситуацию на себя. Жить с мамой и папой? Каждый день видеть в доме мужчину? Относиться к нему так же, как к родной тете? Лосева уверяла, что все было замечательно, но Даша не очень верила. Просто та была маленькой и не знала еще, что нормально, а что нет. Ей бы показалось нормальным и в стае волков жить. И просто чудо, что мужчина-гетерик ее не насиловал. Это ж сплошь и рядом случается — вот поэтому нельзя, чтобы девочка жила в семье с мужчинами, а мальчик — с женщинами. Плюс ко всему необходимость постоянно прятаться: родители же понимали, что это незаконно. Они мотались по всей стране, больше полугода не жили на одном месте, причем старались селиться подальше от цивилизации.

— А потом их поймали. Мне было лет восемь, и меня отдали в центр планирования семьи на удочерение. Но жить с чужими «тетеньками» я не смогла и сбежала. — Слова Лосевой впечатались в Дашину память.

По мотивам скитаний девочки с фиолетовыми волосами можно было написать книгу (правда, тогда у нее волосы еще были обычного русого цвета). Она несколько раз попадалась, но сбегала снова, пытаясь найти родителей. Пока, наконец, ее не подобрали воры и не объяснили расклад: что родители, скорей всего, сидят в тюрьмах — далеко и надолго, и что если она дальше будет их искать, то и их не спасет, и сама пропадет. И поскольку ее никто не собирался сдавать государству и никого не надо было называть «тетенька», Лосева осталась с ними. Научилась воровать, а также еще массе полезных для выживания вещей. А в шестнадцать лет попалась, ну и в качестве альтернативы тюрьме ей была предложена госпрограмма адаптации.

Даша слушала раскрыв рот. О таких историях иногда рассказывали по телевизору, но никогда — в подробностях. И тем более никогда — с позиций ребенка, который был ДОВОЛЕН тем, что жил у гетеросексуалов. С тех пор, как общество стало толерантно относиться ко всем, были разрешены не только однополые, но даже браки с животными. Вот только детей таким семьям нельзя было иметь: дети должны быть защищены ото всех извращений — это записано в Конституции.

— Поскольку я неблагонадежный материал, меня предупредили сразу: только забеременею — тут же окажусь в больничке без права выхода и переписки. Ну и ребенка, конечно, сразу отберут. Чтобы даже мысль оставить его себе в голову не успела прийти, — вспоминала Даша слова Лосевой. — Самое смешное, что я совсем не хочу этого. Мне просто очень жалко дитенка: я знаю, каково ему будет, понимаешь?

Даша кивнула.

— А вот они не понимают. Думают, что я напрочь испорчена гетеросексуальным воспитанием.

— А ты испорчена? — решилась спросить она. — Я имею в виду, кто тебе нравится?..