Беспощадная толерантность

Она кивнула, почувствовав себя тряпичной куклой. Сознание будто отключилось, не в состоянии принять происходящее.

— Сейчас идем к кровати и ложимся. Дальше я все сделаю сам!

Она опять кивнула.

Максим медленно убрал ладонь от ее рта, сжал рукой Дашин локоть и повел к кровати. «Как скотину на убой», — на краешке сознания появилась мысль, но это уже не было важно. Она действительно чувствовала себя бессмысленным и бессловесным животным. Ватные пальцы не слушались, безуспешно пытаясь расстегнуть молнию на шортах. Наконец она справилась, легла и закрыла глаза. Тяжелое потное тело сверху, снова боль внизу живота… время тянулось бесконечно.

— Все. Одевайся. — Мучитель откатился в сторону.

Пока она трясущимися руками натягивала футболку, он успел полностью одеться.

— Расслабься. Поначалу всем девкам страшно и больно. А потом некоторым это даже нравится.

Максим снова превратился в рекламного блондина с ослепительной улыбкой. Даша ему не поверила.

Тетя Галя все это время ждала в коридоре. Увидев ее, Даша расплакалась.

— Ну-ну, не плачь. Все хорошо, все уже кончилось, — гладила она по голове. — Пойдем домой.

— Все только начинается. — Слезы текли ручьем, их невозможно было остановить. — Завтра опять сюда к девяти часам.

Семейный совет заседал уже полдня. Было выпито, наверное, с десяток чашек чая, но ни к какому решению так и не пришли. Даша заявила, что ни за что не пойдет туда завтра, хоть что с ней делайте. Вот родители и думали, что же с ней делать. То ли прятать от Демконтроля, то ли уговорить все же продолжить службу. Тетя Галя в очередной раз рассказала, как она служила в «корде», но дочь была непреклонна.

— Дашк, это тебя. — Сестренка протянула трубку городского телефона. Звонила Марина.

— Привет, синичка! Ну, ты как?

Они с Мариной встречались, но Даша никак не могла разобраться в себе, по-настоящему ли она ее любит, или это просто увлечение. Марина неоднократно намекала, что не против пожениться, но Даша все тянула.

— Ужасно! Мерзость какая! — Она опять разревелась.

— Да уж… сочувствую… не плачь, дорогая… может, мне приехать все же?

— Не знаю, Марин. Честно — мне сейчас ни до кого. Как представлю, что завтра опять туда же, — так трясет. — Рев перешел во всхлипывания. — А если потом еще забеременею, так это вообще мрак. Мало того что у меня кто-то в животе будет жить, так, говорят, это еще и больно.

— Ну, может, еще получится демобилизоваться досрочно. Я читала, далеко не всем девушкам, годным по здоровью, удается забеременеть. Сколько там надо ждать? Два с половиной месяца?

— Три.

— Все же лучше, чем год.

— Да я вообще не понимаю, почему до сих пор не отменят эту позорную «корду»! Ученые давно уже придумали, как делать детей в пробирке!

— Я слышала, это лоббируют сексуальные извращенцы. Ну, разные гетерики в правительстве. Типа нашего премьера.

— Да ладно тебе! Премьер нормальный гом, у него и муж есть…

— Муж… объелся груш. Ты чего как маленькая! Муж этот давно живет с другим, он-то нормальный. А премьер бегает по девочкам, только всячески скрывает это. Не видела, что ли, ролики в Интернете?

— Да это монтаж, доказали же.

— Кто доказал? Подконтрольный ему суд? Дашка, ну не будь такой наивной!

— Да черт с ним, с премьером! — вспылила она. — Мне-то что делать?!

— Тебе придется мучиться минимум три месяца, — отрезала Марина. — Не вздумай бегать от Демконтроля!

— А ты думай, что по телефону говоришь! — рявкнула Даша.

— Да я тебе это и лично скажу. Хочешь в тюрягу на десять лет? Дуреха, они ж тебя из-под земли достанут! Это ж Демконтроль!!! И потом, ты что, не знаешь, что всех заключенных детородного возраста используют для их нужд? Так тебе год мучиться, а так десять лет!

Даша притихла. Она, конечно, слышала об этом, но то были единичные случаи… «Или нам рассказывали только о единичных случаях», — шепнул ей внутренний голос. Конечно, когда мир столкнулся с гигантской демографической проблемой, почему бы не использовать уголовников для «воспроизводства человеческого потенциала», как они это называют? Если глава Демконтроля дошел до того, что начал пропагандировать гетероотношения, то дело совсем плохо.

— Да, ты, наверное, права. Если меня поймают, то мне крышка.

— Будь умницей, синичка. Ты мне очень-очень дорога, и я тебя буду ждать хоть год, хоть десять лет, но побереги себя. Тут ты хотя бы после процедуры домой приходишь, можешь принять ванну, расслабиться, почитать книжку. Если попытаешься сбежать — будет в тыщу раз хуже!

— Да, я знаю.

Она положила трубку с тяжелым сердцем. Марина, как обычно, права. Не Даше тягаться с Демконтролем. Эта организация шуток не любит.

На столе стояла очередная чашка чая с бергамотом. Тетя Галя суетилась у плиты, тетя Саша курила.

— Ладно, — убитым голосом объявила Даша. — Я пойду завтра.

Тетя Галя обняла ее и заплакала.

— Я знала, что у меня разумная дочь, — пустила дымовое кольцо тетя Саша.