Беспощадная толерантность

Борис Вениаминович, сухонький старичок со слуховым аппаратом… «Нельзя так думать, — поправил себя Тяжелов, — не старичок, и аппарата нет, и никакой он не сухонький, а бодрый адмирал корпоративной эскадры, стратег, чутко вслушивающийся в биение ритмов макроэкономики». Так вот, Борис Вениаминович, некрупный главнокомандующий бизнес-империи, на вид совсем юноша, довольно почмокивал, принимая искусство титанической женщины желтой дряблой кожею («Нельзя так думать! Это не дряблость, а узоры мудрости, это не желтизна, благородная расцветка бильярдных шаров!»). Негритянка («афророссиянка!») под два метра ростом и с мускулатурой борца-вольника тянула центнера на полтора. «Как же они…» — на мгновение задумался Тяжелов, но сейчас же запретил себе размышлять на эту тему. А то ведь далеко зайдешь!

Иван Иванович поклонился Ботвиннику в пояс. Варнак судорожно скопировал его поклон.

Черная валькирия не обратила на них ни малейшего внимания. Борис Вениаминович с неторопливой царственностью повернул голову и, одарив посетителей благосклонной улыбкой, изрек:

— Н-нус, ждал, что понадоблюсь. Сколько позиций, Ваня? Две? Или, может быть, три?

«Сначала голову повернул и только потом улыбнулся. Добрый знак! В хорошем настроении. Вот если бы наоборот…»

— «Экологиста» и «этнокредитора» в одном лице добыл я, Борис Вениаминович. «Феминистка», правда, скверного качества, имелась у Волка…

Ботвинник удивленно повел бровями. «Надо же, — прочитал Тяжелов по его лицу, — и от блохастого какая-то польза…»

— …Афроспидоветерана предоставил мой парень, — продолжил Иван Иванович и указал на Варнака. Тот зарделся. — Активист гей-движения у нас и так…

— Сакс.

— Да, Борис Вениаминович. Вы понимаете наши проблемы, как никто!

— Дальше, Ваня.

— Волк — официальный православный.

— Предвидел. Это все?

— Все, Борис Вениаминович. Но даже если мы закрываем эту вакансию…

— Ваня, ты многословен. Место для молодого дарования. Которое мысленно клянет сейчас последними словами Волка, притащившего на хвосте проблему.

Молодое дарование смущенно разглядывало пол.

— И его можно понять. Итак, джентльмены, вы все никак не хотите уяснить: тут вам не тропики, тут зима длится все четыре сезона! А значит, готовиться к ней тоже надо всегда. То есть заранее. Задолго. Еще не закончилась вчерашняя зима, а уже надо быть готовым к завтрашней. Россия-с.

Тяжелов почтительно склонил голову. По опыту он знал: если Патриарх завел разговор о вечной зиме, значит, поможет. Вот если бы о вечнозеленых кактусах, тогда — плохо. А если о вечной молодости, тогда — хуже некуда…

Если стихийное бедствие обитает на верхнем этаже твоего дома, то ты к нему постепенно привыкаешь.

«Но, конечно, нельзя так думать: стихийное бедствие! Следует мыслить о созидательной стихии…»

— …И я к зиме подготовился загодя! — продолжал свой монолог Ботвинник. — Ваня, уволь афроспидо, оно больше не нужно.

Варнак застыл в изумлении. Тяжелов, зная, как оно дальше будет, повиновался, не задавая вопросов:

— Да, Борис Вениаминович. Мы все сделаем, как вы скажете.

— Похвально. Что это за нерусское имя такое — Гарри? Подозрительное имя. Вот я вам представлю будущего членсовета директоров с прекрасным, символическим именем Наташа. Что может быть приятнее на слух? Повернись к ним лицом, Наташенька.

Массажистка повернулась медленно и страшно. Терминатору засадили в спину пару автоматных пуль, и он, почувствовав неприятный зуд в левой лопатке, оборачивается, желая отыскать виновных и примерно наказать… Именно так повернулась эта женщина. Тяжелову на миг показалось, что он слышит металлический лязг.

— Наталья Файзуллоховна Мбога, прошу любить и жаловать! Улыбнись им, милая.

Наталья Файзуллоховна улыбнулась. Как чемпион мира в тяжелом весе улыбается парням, которые встретили его в подъезде, попросили снять обручальное кольцо и пригрозили в случае отказа набить морду.

«Я бы и раунда с нею не выстоял…»

Мышцами лица Иван Иванович робко сказал титанической женщине: «Сдаюсь сразу. Только не бей меня».

— Я вижу, вы друг другу понравились. Очень рад! Наталья Файзуллоховна — не только прекрасный специалист в своем деле. Она еще и участник подавления католического путча в Варшаве, почетный ликвидатор Белоруссии, кавалер ордена «За непримиримую толератность». Помните, за что их давали, Ванечка?

— События в Йоханнесбурге, Борис Вениаминович.

— Совершенно верно! За охрану первого гетто для белых в ЮАР, драгоценный мой. Ветеран? О да, несомненный ветеран, джентльмены. Осмелится ли кто-нибудь не признать, что она — афро? Я бы не осмелился. Хотя, по чести сказать, чистокровным афро был только ее дедушка из Лесото. Бабушка и мама — русские, а отец — великолепный экземпляр из Куляба, что на реке Яхсу… Наташенька, как называется горный хребет по соседству с родным городом твоего батюшки?

— Хазратишох! — рыкнула йотунша.