Беспощадная война

Прочитав эти заметки, я посчитал, что нашел причину безумия дяди, и обрадовался. С другой стороны, стало очевидно, что моему дяде еще далеко до полного выздоровления. У него до сих пор было не в порядке с головой. Конечно, вполне возможно, что он написал эти записки довольно давно, и в этом случае его состояние не обязательно было таким плохим, как казалось.

Тщательно восстановив порядок на столе, я обратил внимание на прибор. Перо сейсмографа вычерчивало ровную прямую линию, которая — я это увидел, когда снял катушку и размотал бумажную ленту — тянулась так же неестественно ровно в течение последних двенадцати дней. Как я уже говорил, показания этого прибора и психическая уравновешенность моего дяди были тесно связаны, и, видимо, его относительно неплохое самочувствие являлось следствием спокойного состояния земли. Но тут обнаружилась другая странность. Сказать откровенно, я удивился этой находке, поскольку был уверен, что чувствовал толчки и слышал низкий гул. Вряд ли сэр Эмери и я стали жертвами одной и той же галлюцинации.

Я перемотал катушку и, уже собравшись уходить, заметил на полу маленький бронзовый винтик. Я вновь развернул бумажную ленту и вскоре нашел то, что прежде привлекло мое внимание, но показалось не столь уж важным — разрыв в записи. Причиной тому, пожалуй, послужил выпавший винтик. Я ничего не понимаю в механике и не могу сказать, какую роль играла эта маленькая деталь в механизме моего дяди. Тем не менее, отыскав подходящее отверстие, я завернул его, снова включил сейсмограф и стал ждать результата. Теперь прибор при работе издавал другие звуки — тихое тиканье часового механизма и какой-то резкий скребущий звук. Лента пришла в движение. Я услышал прерывистое шуршание и посмотрел на график, который вычерчивало перо.

Маленький винтик произвел чудовищные изменения. Неудивительно, что удар, который мы почувствовали пополудни, остался не записанным. Днем прибор не работал!

Я ясно видел, что через каждые несколько минут земля содрогается от толчков, которые, хотя и находились за порогом чувствительности человеческого организма, были достаточно сильны для того, чтобы заставить перо зигзагами скользить по гладкой бумаге…

Поздно вечером, отправившись спать я чувствовал себя куда более потрясенным, чем потревоженная толчками земля. Тем не менее я не мог понять, почему как нервничаю. Неужели все дело в моем открытии? Безусловно, показания сейсмографа подействуют на дядю ужасным образом, может быть даже вызовут еще один приступ. Но я-то почему чувствую себя не в своей тарелке? Я припомнил еще какие-то статьи о сейсмических волнах и постепенно пришел к заключению, что дядин сейсмограф или полностью неисправен, или слишком чувствителен… Вероятно, бронзовый винт требовал точной подстройки.

В конце концов я отправился спать, уговаривая себя, что сильный удар, который мы почувствовали днем, просто совпал с ухудшением психического состояния дяди. Но, засыпая, я ощутил в воздухе странное напряжение и обратил внимание, что слабый ветерок, целый день сметавший последние листья, полностью затих. Наступила мертвая тишина, и я почувствовал, как дрожит земля…

5

На следующее утро я встал рано. У меня кончилась бумага, и я хотел успеть на единственный утренний автобус в Редкар. Сэр Эмери еще спал, когда я ушел. Во время поездки мысли мои крутились вокруг событий вчерашнего дня. В городе я решил провести небольшое исследование. Перекусив, я отправился в редакцию газеты «Редкар Миррор». Мистер Мак-Киннен, помощник издателя, мне очень помог, согласившись — по моей просьбе — обзвонить несколько метеорологических станций. В результате оказалось, что сейсмическая активность в Англии за этот год практически равна нулю. Это могло бы обескуражить меня, если бы почти сразу не поступила дополнительная информация. Несколько незначительных толчков были зарегистрированы неподалеку, в Гууле (причем последний — в пределах прошедших сорока восьми часов), и на другом конце Англии — в Тентердене, вблизи Дувра. Отмечались также очень слабые толчки в Рамзее, графство Хантингдоншир. Я щедро поблагодарил мистера Мак-Киннена за его помощь и уже собрался уйти, когда он спросил, не желаю ли я заглянуть в пошивки иностранных газет. Я с благодарностью принял предложение и задержался, чтобы просмотреть солидную подборку различных изданий. Конечно, как я и ожидал, большая часть этой информации не представляла для меня интереса, но довольно быстро я обнаружил настораживающие факты.