Беспощадный дикарь (СИ)

— Ты не уйдешь из этого гребаного участка. Я обвиняю тебя в нападении, и тогда ты уйдешь. — Его голос дрожит от ярости. — Ты никогда больше не увидишь мою дочь и не отравишь ей голову своей ложью. Мы слишком много работали, чтобы все пошло прахом из-за того, что ты подделал доказательства.

Краем глаза я замечаю отвратительное выражение лица Мэйзи, которая смотрит на мужчину, так непохожего на того, которого я помню в детстве. Его плевок попадает мне на подбородок, глаза налиты кровью, а сердитые седые брови собраны в глубокую морщину. Это не тот человек, который учил Холдена и меня держать и бросать футбольный мяч, когда нам было семь лет, на вечеринке в нашем старом районе.

— Папа! — кричит Мэйзи, обходя стол. — Стой!

Он заносит руку за спину и застает врасплох, она отшатывается назад, хватаясь за угол стола, чтобы сохранить равновесие. Судя по шоку на ее лице, думаю, что он никогда раньше не поднимал на нее руку. Я дергаюсь, желая убить его за это.

— Думаешь, ты раскрыл тайну? — Ричард смеется, звук темный и леденящий. — Ты попал в дерьмо. Это пройдет. Никто не поверит предвзятым свидетельствам.

Отпустив меня, он выхватывает флешку, бросает ее на пол и раздавливает каблуком. Триумф заставил его встать во весь рост против нас.

— Это не единственная копия, папа, у нас есть резервные копии доказательств. Ты не сможешь убежать от этого.

— Доказательства? Дорогая, я знаю, что ты умнее, не будь идиоткой. То, что твои друзья подписали письма без свидетелей, подтверждающих историю, не является доказательством чего-либо. Нет никаких бумажных копий.

— Сколько стоит твоя душа, жадный ублюдок? — холодно спрашиваю я, останавливая его на его пути, когда он обходит стол.

Смущение проступает на его старческих чертах, пока я не забиваю последний гвоздь в гроб — платеж, похороненный в финансовых записях Лэндри с оффшорного счета.

Колтон и Коннор справились, когда обнаружили его после нескольких месяцев поисков.

— Три четверти миллиона. — Плечи Ричарда напряглись и я кладу на стол свой телефон с фотографией заявления. Он в ужасе смотрит на проклятое доказательство. — Неплохое вознаграждение за убийство, но ты все равно мерзавец. Увольняйся. Уходи молча, или я сделаю так, что то, чем угрожали ребята из Сталенко, чтобы ты был послушным, покажется отдыхом на чертовом острове.

— Как ты этого добился? — Его голос едва выше шепота. Про себя он спотыкается на словах. — Они поклялись, что никто не найдет и не могли отследить его до нас.

— Это не имеет значения. Если ты не уйдешь в отставку, мы обратимся с этим в прессу, — говорит Мэйзи. — Уйди в отставку, папа. Так будет правильно.

— Мэйзи, — сокрушенно говорит он, видя, как она сжимает челюсти. — Милая, я не… У нас не было выбора. Если бы мы не выполнили приказ, они бы убили всю нашу семью.

— Так ты позволил им убить родителей Фокса? — Ее черты лица исказились в изумленном выражении. — Как вы оправдывали это, чтобы спать по ночам и смотреть в глаза Холдену и мне в течение десяти лет? — В ее голосе лишь слабая дрожь, и я горжусь тем, что она устояла перед ним. — Ты не более чем пешка и трус, и собираешься это сделать, потому что если нет, папа, я не остановлюсь, пока ты не окажешься за решеткой, где тебе самое место.

Поверженный, он опускается в дорогое кресло и достает выброшенную семейную фотографию, проводя большими пальцами по рамке. Эмоции, промелькнувшие на его лице, сглаживают удовлетворение, которое я получаю, видя, как он падает на колени. Он прикасается к маминой стороне фотографии, и мой желудок взбунтовывается. Нет.

Я выхватываю у него фотографию и отбрасываю ее в сторону. — Что это будет, Ричард? В тебе осталась хоть капля порядочности?

Вздохнув, он начинает печатать и я двигаюсь, чтобы встать сзади над стулом, когда он делает паузу и смотрит на Мэйзи.

— Поступай правильно, — говорит она, поднимая фотографию. — Я помню этот день, — шепчет она, взгляд ее мерцает. Ричард вздрагивает. — Кажется, это был последний раз, когда мы все были счастливы…

До того, как мои родители умерли и все изменилось.

Ричард ничего не говорит, пока не заканчивает писать заявление об уходе. Только когда он подписывает его, я испускаю вздох, который, кажется, сдерживал десять лет. Отложив его в сторону, он поворачивается ко мне с сожалением во взгляде.

— Мне жаль, Фокс, я никогда не хотел, чтобы все было так.

Слишком мало, слишком поздно, черт возьми.

— Я любил твою мать.

В комнате наступает гробовая тишина, и застываю на месте, когда на меня падает еще одна бомба. Глаза Мэйзи расширяются, и она подходит, чтобы взять меня за руку, пока я стискиваю зубы.

— Нет, — вырывается у меня. — Нет, блядь, нет.

Если бы это было правдой, как он мог позволить ей умереть. Он лжет.

— Мы… мы хотели…

— Нет! — Я хлопнул кулаком по столу.

Ричард смахивает пот со лба, и его плечи опускаются. — Это правда, сынок.

— Ребенок был твой?

— Нет. Мы ждали подходящего момента.

Это не приносит облегчения.

— Что ты говоришь? — требует Мэйзи, сжимая мою руку.