Беспощадный. Ко времени моих слез

Арсений Васильевич уже начал сомневаться в своей проницательности и реальности своих страхов относительно наблюдавших за ним мужчин. Возможно, их интерес вовсе не имел практического выхода, и мужчинам просто нравилась его спутница. Но в этот момент один из наиболее неприятной троицы встал, самый молодой, лохматый, угловатый, в свитере, и направился к столику Гольцова, неся в руке стакан с прозрачной жидкостью.

– Эй, папаша, – хрипло сказал он, дыша перегаром, – давай выпьем за твою бабу. Не хочешь присоединиться к нам?

– Спасибо, мы здесь посидим, – вежливо отказался Арсений Васильевич.

– Тогда пусть она идет, а ты сиди.

– И она останется.

– А чего так?

– Вам что, делать нечего? – удивился Арсений Васильевич. – Вернитесь к своим друзьям и не мешайте нам отдыхать.

– Значит, ты нас не уважаешь? – с пьяной настойчивостью проговорил парень в свитере. – А если мы заплатим?

– Послушайте, отстаньте, пожалуйста! – возмутилась Оксана. – Мы не собираемся с вами выпивать!

– А нам и не надо с тобой пить, – ухмыльнулся здоровяк в свитере, – нам бы потрахаться.

– Свинья!

Арсений Васильевич покраснел, резко встал, поднял руку. Раздался звонкий треск пощечины.

Из рук парня выпал стакан с водкой, ударился о пол, но не разбился. Глаза его расширились, наполнились изумлением.

– Ты чо, лысый, охренел?! Да я тебя по стенке размажу!

Он схватил Арсения Васильевича за грудки, приподнял, опрокинул на стол. Загремели тарелки, ложки, вилки, фужеры, падая на пол.

Дружки здоровяка повскакали с мест, бросились к дерущимся.

Лохматый в свитере ударил Гольцова затылком о столик, еще раз и еще. В глазах потемнело. Убьет, вяло подумал Арсений Васильевич. Разговор об Оксане – только предлог. Жаль, что все так глупо получилось…

Еще удар, искры из глаз!

И вдруг в голове прошумел знакомый «сквознячок».

Арсений Васильевич получил тихий электрический разряд, превративший его в странную резонансную систему, нечто вроде гигантского биологического камертона. Нервные цепи выстроились в единую гармоничную структуру, мгновенно настроили мышцы и сухожилия на физическое действие. Голова прояснилась, кровавая пелена сползла с глаз. Он стал видеть и слышать гораздо лучше, чем прежде. А главное – он понял, что надо делать!

Одним гибким змеиным движением Арсений Васильевич вывернулся из рук громилы в свитере, уклонился от кулака, летящего в лицо слева: прибежали приятели парня. Присел, пропуская над собой ногу второго парня, высокого, бритоголового, в куртке.

Система упорядочивания мыслей и чувств продолжала работать, и Арсений Васильевич с восторгом и с ужасом одновременно увиде л точки нанесения ударов, от которых напавшие на него забияки должны были упасть замертво и не встать.

Однако применить проявившиеся в памяти знания рукопашного боя ему не дали.

Рядом вдруг появились двое мужчин, те самые, что поглядывали на Гольцова со спутницей наравне с тремя бандитами. Раздались почти неслышимые в возникшем гаме удары, нападавшие с воплями разлетелись в разные стороны.

Подскочили охранники клуба, официанты. Вокруг сгрудились посетители ресторана, с жадным любопытством разглядывая действующих лиц и разгром, ими учиненный. Арсений Васильевич поймал изучающий взгляд одного из них, почувствовал буквально физически липкое прикосновени е, встрепенулся, ища глазами обладателя взгляда, но увидел лишь широкую спину седоголового мужчины в белом костюме, быстро направлявшегося к выходу.

На шею бросилась плачущая Оксана:

– Бедный мой! Тебе сильно досталось?!

Подошел милиционер, козырнул:

– Пройдемте, граждане.

– Мы не виноваты, – торопливо заговорила девушка, – они первые полезли в драку!

– Разберемся.

Помятых дебоширов подняли, вытолкали из зала, отвели в кабинет директора. Милиционер принялся составлять протокол, расспрашивая свидетелей, пришедших на помощь Гольцову, и самого Арсения Васильевича. Длилась эта процедура почти час, так что надоело всем. В конце концов один из свидетелей, высокий, по-спортивному поджарый, светловолосый, с приятным лицом, сероглазый, показал сержанту какое-то удостоверение, и расследование закончилось.

Напавших забрали приехавшие сотрудники милиции. Пострадавшего со спутницей и свидетелей отпустили.

Эйфория, наступившая в результате инсайта-озарения и поднявшая тонус, прошла, Арсений Васильевич почувствовал усталость, боль в затылке, и ему захотелось искупаться и прилечь.

– Я с тобой! – схватила его за руку Оксана. – Не отпущу одного!

– Мы его проводим, – успокоил ее симпатичный молодой человек. – Все будет хорошо.

– Кто вы? – равнодушно поинтересовался Арсений Васильевич.

– Меня зовут Максим. И я знаю вашу дочь Марину.

Арсений Васильевич вздрогнул, выкарабкиваясь из трясины безразличия.

– Максим? По-моему, Маринка рассказывала о вас. Это не вы зимой помогли ей отбиться от хулиганов?

– Я.

– Но как вы здесь оказались? Живете неподалеку?

– Поехали к вам домой, по дороге поговорим, если не возражаете.

– Н-нет.

– Замечательно. – Максим посмотрел на молчаливого спутника. – Гера, поедешь сзади. Остальные пусть посмотрят на нас издали и присоединятся.

– Слушаюсь, – кивнул Штирлиц.