Беспринципные, циничные, и уродливые

— Лет через сто пятьдесят. Живут они, как я уже говорила, более пятидесяти лет. То есть — за такое время копится и опыт, который можно передавать потомкам, и сила, и «бытовая» смекалка. И за это время они успевают произвести более двух сотен генераций — самки способны к плодоношению только дважды в год. Весной и осенью.

— То есть — такие периоды приурочены к сезонам года?

— Нет. (Напоминаю: сезоны здесь выражены очень слабо.) Они приурочены к моментам наивысшей концентрации мошек-планктона в атмосфере.

— Ну и ладно. — Пол пожал плечами, — Я к чему веду: если мы спустимся и пошарим по руинам — они же нам ничего не сделают? Поскольку поверхность — вне сферы их жизненных интересов!

— Это верно. Как мне кажется, даже если вы надумаете опять нарушить наше Законодательство, никто здесь, на планете, этого не заметит. И протестовать или мешать — не будет. И такой визит останется только в моём чёрном ящике.

— Такой вариант нас устроит. — Джо переглянулся с напарником, тот быстро кивнул, — Ведь ты у нас — не из болтливых! Готовь челнок!

— Готов он давно. Можно подумать, я не знала, чем все мои благие намерения, и воззвания к вашей законопослушности, кончатся!

Гравитация на поверхности едва достигала девяносто процентов земной.

Так что ходили в обычных скафандрах вполне легко. Тридцать кило — это не сто двадцать, как у костюмов высшей защиты! Кромка руин наиболее крупного и перспективного города находилась в ста шагах — именно там Джо и приказал Матери посадить челнок.

Пока шли до крошева из битого кирпича, бетонных обломков, и зарослей лиан, кустов и травы, традиционно переругивались.

— А я говорю тебе, что если бы здесь и осталось что-то опасное для нас — Мать бы предупредила!

— Не обязательно. Она, по нашему же приказу, да и по её собственной инициативе, иногда даёт нам «порезвиться». И нарваться на всякие «приключения» — чисто для того, чтоб, по её версии, «держать нас в тонусе». И тут я с ней полностью согласен. Если на каждом шагу нам будут соломки подстилать, и сопельки утирать, мы растолстеем и обленимся!

— Нет, ну вы подумайте, с каким апломбом он это говорит! Можно подумать, ты — мазохист какой! Получающий кайф от того, что его жизни может угрожать смертельная опасность!

— Не путай терминологию. Тот, кто любит «экстрим» и прочее опасное для жизни времяпрепровождение, вызывающее у него выброс адреналина, так и называется — экстремал. А мазохист — это тот, кто получает сексуальное удовлетворение, когда его унижают, и причиняют боль. Во время полового акта. И до него.

Пол, снова сердито глянув на Джо через стекло скафандра, пробурчал что-то невнятное. Вероятно, ругался. Но потом высказался и конкретней:

— Не умничай. Всё равно Мать умнее. И если я попрошу её вычитать в толковом словаре значение этих терминов — наверняка там и близко ничего похожего не будет!

— Действительно, определения там несколько другие и сформулировано всё куда научней. Но суть Джо передал верно.

Пол сердито сплюнул. Потом пожал плечами, даже не пытаясь разглядеть попристальней куски бывших зданий, осколки стекла, и заросли, мимо которых они уже проходили, стараясь держаться мест, где оставался проход: бывшего центра широкого проспекта.

Наконец, когда пауза совсем уж затянулась, Пол вздохнул:

— Ладно, ваша взяла. Я тоже не хотел бы превратиться в кривого Лайама. Который сейчас сам на планеты не спускается, ничего не пытается выяснить, а всю работу спихнул на своего «Отца» и зонды. Оправдываясь тем, что потерял глаз как раз во время одной из «миссий». С другой стороны — кто его заставлял ходить без скафандра?! Ну вот и получил в глаз — «пулей» из Стрелялки.

Теперь фыркнул Джо: этот прецендент действительно стал притчей во языцех у всех авантюристов-скрапперов. Потому что нельзя таким как они — расслабляться, даже если планета выглядит как курорт, или райский сад! Вот и получил расслабившийся коллега в глаз семечком из пневматического органа растения, в просторечии именуемого Стрелялкой, а по научному: Shuter Forsterii, потому что впервые его описал учёный по фамилии Форстер. Прибывший на Каннопус-3 спустя три года после Лайама. Со злости продавшего координаты негостеприимного «Эдема» Колониальной Администрации Федерации.

— Мать. — Джо воспоминания не мешали решать насущные задачи. Потому что вид пришедших в полное запустение за триста лет руин города уже раздражал однообразием. И всё сильней становилось чувство, что в этих заросших колючкой и лопухами развалинах ничего стоящего найти не удастся, — Может, тут какой бункер сохранился? Вымерший, но хотя бы — неповреждённый.

— Разумеется. Под зданием для заседаний местного Правительства.

— Куда идти-то?

— Прямо. Ещё два километра.

Чтоб добраться до входа в бункер, пришлось всё равно разгребать завалы и растаскивать блоки и обломки бетона, и разрезать прутья ржавой арматуры. К счастью, плазменный резак-пистолет всегда был у Джо в кобуре. Сквозь подвал, куда спустились, пришлось продираться: тут, разумеется, мусора, пыли и паутины имелись горы, и настоящие «фестоны-занавески».