Беспризорник Кешка и его друзья

— А на санках можно хоть разок прокатиться? Маменькины сынки катаются или нет? Может, санки у них отобрать? — весело предлагал Корешок, и улыбка скользила по его грязному лицу.

Сидевшие в «Малом Ковчеге» беспризорники не видели, как в полдень в воздухе закружились редкие снежинки. Сперва они падали медленно, большими хлопьями, а во второй половине дня повалил густой снег.

Ребята обрадовались первому снегу. Им хотелось покататься на санках с горки, побегать по скользкому льду, слепить бабу, поиграть в снежки, насыпать холодного снега за ворот зазевавшемуся барчонку, друг другу или «цацам», как они называли заносчивых девочек из богатых семей.

Но вот первый проблеск радости отступил перед сознанием, что наступившая зима несет им, не имеющим ни хорошей одежды, ни обуви, ни теплого постоянного пристанища, новые лишения и беды. Они должны будут рано вставать и с нетерпением ожидать момента открытия магазинов и харчевен, чтобы там немного погреться и выпросить кусок хлеба.

— Давно идет снег? По колено уже есть? — расспрашивал Корешок.

— Снегу еще мало, но он валит вовсю, будет много.

— А чо, — Корешок прервал Ворона, — сыщик, который Дошлого хотел сцапать, не шныряет тут?

— Не видел я. Если бы он тут шлялся, я бы сюда не пришел, понял? — Ванька бросил на солому два куска рыбы. — Ходил, ходил. Хотел уже идти с пустыми руками. Потом смотрю, повар ресторана вышел на улицу. Я попросил у него чего-нибудь поесть. Вот он и дал рыбы. Хватит червячка заморить!

Ребята обрадовались еде. Кешка широко улыбнулся и принялся делить добычу. Ели молча. Корешок облизывался, вытирал рукавом губы и сопел.

Покончив с ужином, Корешок тяжело вздохнул, сожалея, что не мог наесться досыта. Свеча при этом чуть не погасла. Затем он альтом потихоньку затянул:

Мама, мама, чо мы будем делать,
Когда наступят зимни холода?

— Корешок, что ты ноешь? — недовольным тоном проговорил Лу. — Не плакать же нам, что снег пошел!

Корешок без смущения замурлыкал что-то на другой мотив.

Ночевать в «Малом Ковчеге» давно уже стало холодно. Каждую ночь беспризорники все глубже и глубже зарывались в солому, набрасывая на себя все, что имелось у них, — старые попоны, подобранные около конюшни конно-егерского полка, чей-то изодранный армяк, рогожи. Надо было искать другую, теплую ночлежку.

Ветер на улице усиливался, временами поскрипывала ветхая кровля «Малого Ковчега». Кто-то предложил запеть, и вот под сводами заброшенного магазина раздались нестройные детские голоса:

Шумит, бушует непогода,
Далек, далек бродяги путь.
Укрой, тайга, его, глухая, —
Бродяга хочет отдохнуть…

Когда песню пропели до конца, все примолкли.

— Хорошая песня, — Корешок поежился от холода и тяжело вздохнул. — Давайте еще споем? Про Байкал. Как он к Байкалу подошел.

— Надо спать! — возразил Ванька.

— Ну ты дрыхни, а мы петь будем. Чо тебе?

Но ребята не поддержали Корешка, и все зарылись в солому.

Вот уже кто-то из них стал похрапывать, а Корешок никак не мог заснуть. Ему неудержимо захотелось лизнуть конфету, которая, как редкое лакомство, лежала на полке неприкосновенным запасом. Но как это сделать, чтобы не заметили товарищи? Мальчик притаился и терпеливо вслушивался. Когда ему показалось, что все уснули, он, стараясь не шуршать соломой, осторожно приподнялся на четвереньки, потом привстал, сделал несколько шагов и затаил дыхание. В темноте Корешок нащупал прилавок. Вот заветная конфета в его руке. В этот самый момент Ванька, разгадавший замысел Корешка, дернул его за ногу. Корешок юркнул на свое место и скоро уснул. Во сне он всхлипывал, бормотал припухшими губами и, видимо, куда-то пытался бежать, так как его ноги нервно вздрагивали, шевеля солому.

Ванька хотел разбудить Корешка и избавить его от неприятных сновидений. Он сквозь дрему потянулся к нему, но уснул, прижавшись к Лу, не выполнив своего намерения.

2

На улице разыгралась пурга.

Кешка проснулся от неприятного резкого скрипа кровли. Ветер то затихал, то с новой силой обрушивался на пристанище беспризорников. Кешку охватила смутная тревога: «А вдруг сорвет крышу?» Он хотел разбудить Ваньку, но раздумал и зажег огарок.

Жалкий огонек замерцал, чуть освещая заиндевевшую груду соломы и ветоши да голые полки на стенах.

Кешка подумал о том, что надо искать новую, более теплую ночлежку, да и еды ребята достали немного, а ему на улицу выходить нельзя. Попадешь в полицию — запорют. Станут допытываться, где взял листовки. Либо потребуют, чтобы вел к партизанам. А если рассказать, где взял, они матроса Налетова сразу убьют! «Вот если б он убежал да взял нас в отряд. Мы б с Ленькой да с Вороном ходили в разведку. А потом рапортовали бы: дескать, то-то и то-то выполнено, товарищ Налетов. А матрос сказал бы: «Спасибо. Молодцы, братцы, ни в солдаты, ни в матросы!»