Беспризорные. Бродячее детство в Советской России (1917–1935)

Их много – один, два, десять, сто, тысяча…

Вы встретите их на улицах советских городов: маленького газетчика, чистильщика с повозочкой и маленькую торговку с лоточком.

Каждый имеет свою профессию, свою специальность, каждый выкрикивает свой товар или предлагает свои услуги.

Почти на каждом углу улицы более или менее крупного города вы слышите:

– Газеты! «Рабочая Москва»! «Пролетарий»! «Звезда»! «Коммуна»!

Другие приглашают вас почистить «желтые, белые, коричневые».

Третьи хватают вас за фалды вашей одежды, за руки и предлагают вам подвезти вашу поклажу или поднести корзиночку.

Четвертые, мотаясь с тротуара на тротуар, предлагают вам сладости, иголки для примусов и бумагу от мух.

Нередко это дети десяти, двенадцати и даже ниже лет.

Все эти Петьки, Ваньки, Паньки, Вальки изо дня в день мелькают у нас перед глазами, и мы относимся совершенно безразлично к их существованию и еще безразличнее к их деятельности.

Встречаются горячие головы, которые вопят о беспризорности, разврате, упрекают кого угодно, но сами палец о палец не ударят, чтобы конкретно помочь в изживании этого зла.

Неоднократно поднимались вопросы об организации клуба для детей-газетчиков, чистильщиков сапог; однако все эти предложения остаются только благими намерениями, а на деле мы имеем вот что:

Вот Викентий Гаврилов, ему 11 лет, послушаем его:

– Что школа, в ней толку нет! Дома недостаток, пошел газетой торговать, оно и прибыльно, и деньги всегда есть, учиться я не прочь, да чтобы ремеслу какому учиться, а то это зря всё.

Кто не знает на Башиловке Оську Кина. Он отчаянный парень, за всякие профессии берется. Иногда промышляет и другими делами: может и в карман залезть, может и в кооператив, а больше газетой торгует.

– Что ж делать, – говорит он, – коли из школы прогнали, а на работу никак не попадешь.

Но особенно сильное впечатление производит Лева Газин – курчавые волосы стоят торчком, карие глазенки умно щупают навязчивого дядю, носик с горбинкой почти соприкасается с губой, зато, когда губы приходят в движение, верхняя губа свободно может уцепиться за крючковатый носик. И вот этот самый Лева Газин продавал «Одесские известия» на большой Дерибасовской, потом прискучило это занятие, поехал в Харьков, там приобрел себе ящик с подставкой и ходил желтые, черные чистить, одновременно учась лихо отбивать дробь щетками по деревянному ящику. Теперь он уже в Москве. Профессий много поменял – на всю Москву кричал о свежей «Вечерке», пытался попасть в детдом, почему-то ему это не удалось. Ходил с ящиком чистить, и снова за старое… за газеты взялся. Матери и отца Лева не знает, и сам точно не может сказать, сколько ему лет. Живет он здесь в Москве у какой-то тети, которой отдает наторгованные деньги[106].