Беспризорные. Бродячее детство в Советской России (1917–1935)

Дальнейшая судьба детей-каннибалов из имеющихся на сегодняшний день документов неясна. Можно предположить, что кому-то удалось вырваться из этого ужаса и пополнить ряды беспризорных. Вполне вероятно, что беспризорные, ставшие свидетелями каннибализма и некрофагии или видевшие изуродованные трупы, носили с собой эти страшные образы всю жизнь. В сознании ребенка умереть от голода, быть убитым, чтобы утолить чей-то голод, или убить кого-то с той же целью, вероятно, представлялось нормальным. Таким образом, убийство ради выживания становилось допустимым поведением даже для ребенка. По сравнению с общим количеством преступлений, от краж и грабежей до нанесения телесных повреждений, процент убийств был невелик, но тем не менее поразительно, что из 29 257 преступлений, совершенных беспризорными в 1924 году в России (не считая Москвы), отмечено 118 убийств, из них 20 были совершены детьми в возрасте от десяти до одиннадцати лет и 22 — детьми младше десяти лет¹⁴.

Не только голод мог толкнуть беспризорного напасть на человека и даже его убить. Часто нож шел в дело из-за мести, предательства или в ходе разборок конкурирующих банд. В автобиографическом романе Коли Воинова описывается, что в таких случаях происходило.

В Орджоникидзе было два детских дома. В нашем, имени «Третьего Интернационала», нас было от ста пятидесяти до двухсот, мальчиков и девочек в возрасте от шести до шестнадцати лет. Главного воспитателя прозвали Медведь. Это был высокий, суту-лый человек с длинным, невыразительным, рябым лицом. Глядя на него, никогда нельзя было понять, о чем он думает или в каком он настроении. Выражение его маленьких серых глаз всегда было жестким и безразличным. Он старался хорошо выглядеть, носил китель, брюки галифе, начищенные сапоги, и всегда ходил, надутый от важности, с тростью¹⁵.

Однажды Колю и его приятеля Мишку поймали за воровство на складе и привели обратно в детский дом, из которого они сбежали.

— Как вам не стыдно, бездельники! — прогремел Медведь, вставая из-за стола и направляясь к нам. — Где ваша благодарность государству, которое вас кормит? Думаете, мы будем терпеть ваши выходки? Да я тебя порву на куски…

И он ударил меня так, что я чуть не потерял сознание. Я зашатался, как от головокружения, и, падая, вцепился в скатерть, утягивая ее за собой вместе со стоявшей на столе тяжелой чернильницей. Медведь потерял самообладание и принялся пинать меня тяжелыми сапогами. Прикрыв голову руками, я звал на помощь. Мишка выбежал в коридор и пронзительно свистнул. Ребята живо собрались, вооруженные палками, бутылками, камнями, всем, что попалось под руку. Медведь испугался, он знал, что дети его ненавидят. Оставив меня лежать на полу, он вышел к детям и умолял его выслушать: да, он виноват, он вышел из себя, но это больше не повторится; он даст всем дополнительную пайку хлеба; ему очень, очень жаль, и все такое.

Но на этом история, конечно, не закончилась.

Однажды ночью, когда мы вернулись домой, никто не спал, все были возбуждены.

— Зарезать его! Хватит, натерпелись!.. Убить его! Сначала морят голодом, потом еще и калечат!

Выяснилось, что один из ребят нашел ключ, открыл комнату Медведя и украл буханку хлеба и банку варенья. Кто-то на него донес, и Медведь избил вора до полусмерти.

— Кто этот предатель? — спросил Мишка.

— Пока не знаем, Сенька и Васька шпионят.

Эти были тут старожилами и самыми отчаянными из нас, их уважали и всегда слушались. Вскоре Сенька и Васька вернулись, волоча за собой мальчика лет двенадцати, тот извивался и кричал.

— Вот он, крыса, — крикнул Сенька. — Федька его со школы знает. Донес на своих родителей. Их арестовали, а его в пример классу поставили. Бдительный! Донес на врагов народа! Да заткнись ты, — и Васька схватил его за горло.

— Что будем с ним делать? — спросил Сенька.

— Убить его! Убить доносчика! — закричали все.

— Навались, ребята!

И Васька с силой ударил мальчишку по спине, толкнув на середину комнаты. Ребята подхватили его, подняли, перевернули на спину, а потом изо всех сил бросили на пол. С глухим стоном мальчик упал на спину, тело его задергалось. Кто-то пнул его, тело осталось недвижимым. Он был мертв.

— С этим покончено, — сообщил Сенька. — Теперь очередь Медведя.

В последующие дни старшие ребята обсуждали, как избавиться от нашего мучителя. Все знали, что он частенько ночует у любовницы, а на рассвете тайком возвращается в приют. Было решено устроить ему засаду, а Сенька и Васька вызвались добровольцами. В ту ночь, когда они ушли на дело, никто в нашей комнате не спал. Напряженные и молчаливые, мы ждали их возвращения. Они вернулись на рассвете, по выражению их лиц мы поняли, что дело сделано. Сенька растянулся на кровати.

— Все, ребята. Медведь занимается своими делами на том свете¹⁶.

Донос, предательство были немыслимы в кодексе чести этих мальчишек: неужели у кого-то хватит смелости отдать в руки милиции, ВЧК или ГПУ голодного, раздетого и босого товарища? Как и Мурка из известной песни, предатель-беспризорник не избежит сурового наказания.

Кирпичики