Беспризорный князь

С Софронием мы сдружились после того, как я сел в Галиче. Князь являлся ктитором местного монастыря, побывать в обители велел долг; я и посетил. Думал ограничиться коротким визитом, но задержался. С архимандритом мы проговорили до звезд и отлично поняли друг друга. По происхождению Софроний был из князей, но из рода, лишенного уделов. Не захотев воевать за земли, он принял постриг и прошел путь от послушника до архимандрита. Строгий, но справедливый, умный, образованный, с красивым, одухотворенным лицом, он был любимцем галичан в отличие от прежнего епископа. Софроний был не стар и горел стремлением служить церкви.

Приказ держать смоков в отдалении отвечал моим планам. Люди и змеи нуждались в отдыхе. Под стенами их одолели бы любопытные. Я велел расположиться в затоке и ждать моего возвращения. С братьями осталась и Млава – к великому моему облегчению. После случая в бане я не знал, как себя с ней держать. Млава, к счастью, не навязывалась, возможно, ждала моих действий. Меня жег стыд. Как предстану перед Оляной? Она-то не узнает, но от себя не спрячешься…

Киевляне орали «Слава Ивану!» не переставая. Мы проехали под аркой Золотых Ворот, вступили в город, а они все надрывались, махая шапками. На Всеволода не обращали внимания. Слава богу, что Игорь остался в Путивле, а Давыд ушел в Смоленск. Обиделись бы. Половцев громили вместе, Киев славил одного. Причина этого лежала на поверхности. Гонцы постарались. Рассказом о сече не удивишь. Ну, сшиблись, взяли врагов на копья, достали мечи… То ли дело змеи! Плюются огнем, хватают поганых, рвут тех на части. У тех, кто слушает, – глаза на лбу, челюсти – на столах, рассказчику внимают, затаив дыхание.

Не ясно было, зачем это Святославу? Отметить победу – дело святое. Великий на месте, ворогов одолел. Но зачем устраивать триумф врагу? Ведь теперь Святослав не то что воевать, дышать в мою сторону побоится. Киев – город своеобразный. Чуть не по нему, скажет князю: «Иди отсюда! Не надобен более!», и князь пойдет, никуда не денется.

Впереди показались купола Софии. Встреченные криком толпы, мы подъехали к храму. На паперти ждали Святослав в парадном облачении, митрополит с причтом. Мы с Всеволодом спешились и поклонились. Великий шагнул навстречу и заключил меня в объятия. Толпа, заполнившая площадь, заревела.

– Здрав будь, князь Иван! – велеречиво, чтоб все слышали, произнес Великий, и я осознал: здоровье мне сегодня понадобится…

* * *

Голова раскалывалась. Казалось, что некто запустил руку мне в череп и сейчас копался в мозгу, отдирая кусочки пожирнее. О том, чтоб пошевелиться, не хотелось даже и думать, глаза открыть – и то было страшно. Однако, как это ни мучительно, следовало забыть о боли и припомнить…

На здешних пирах упасть рожей в блюдо или свалиться под стол считалось обычным делом, но тот, кто выходил из-за стола сам, заслуживал уважения. Вчера Святослав старался, чтоб я его не обрел. Одна за другой следовали здравицы, и каждый, кто возглашал, внимательно следил, чтоб тостуемый пил до дна. Не требовалось обладать прозорливостью, чтобы понять: подстроено. Конвейер открыли князья, продолжили знатные бояре, к ним подключились лучшие мужи киевские. Вежество требовало каждого выслушать, поблагодарить, стукнуться чашей и, конечно же, выпить. Ожидая подобное, я подстраховался: перед поездкой в Киев заглотил шмат сала, да и за столом налегал на жирное; это помогло, но ненадолго. Список тостующих оказался очень длинным. В конце застолья я плохо разбирал, что мне говорят, только улыбался и кланялся, как китайский болванчик. И пил…

Вспоминай, Иван! Из-за стола ты вышел сам и к выходу добрался на своих ногах, хотя пол под ногами качался и норовил кинуться в лицо. Что дальше? В дверях кто-то ласково обхватил тебя за талию и повел. Что было потом, покрыто мраком. Судя по мягкой шкуре, которая ощущалась под плечами, меня благополучно довели и уложили. Кто? В раздираемом болью мозгу мелькнуло воспоминание о поддерживающих меня могучих руках. Глоба?

Кузнеца на пир я взял из вредности. Гонец сказал привести отличившихся, подразумевалось, бояр и дружинников, но вслух это сказано не было, чем я и воспользовался. Смерду за столом Великого сидеть невместно. Но, во-первых, в Киеве не знали, кто таков Глоба, а во-вторых, честь он заслужил. Упокоить колом десятки половцев… Глоба мне нравился, да и ватаге тоже. Он не чурался любой работы: ловил рыбу, чистил смоков, помогал Млаве носить раненых и ухаживать за ними и вообще держался молодцом. Ватага мое решение одобрила, а вот сам Глоба впал в панику. Самым большим городом, в котором он прежде бывал, был Путивль. А тут Киев! Княжеский дворец! Пир у Великого!..